Впервые я побывал в Севастополе еще школьником, году этак в 1980-м. Мы, горные туристы, спустились с вершин уставшие донельзя, зашли Севастополь со стороны Инкермана. Вот уже море, портовые краны, а самого города все нет и нет. Тогда мне, едва волочащему ноги под тяжестью рюкзака, это показалось чрезвычайно несправедливым.
Став журналистом, я надумал купить квартиру в Севастополе. Присмотрел полдома, который продавал бравый отставник. У него в одной из комнат стоял настоящий шест для стриптиза с небольшим подиумом. Эта деталь интерьера мне чрезвычайно понравилось, но супруга — посмотрев на меня проницательными глазами — от покупки решительно отказалась.
Помню Севастополь накануне референдума — приехал поездом все увидеть своими глазами. Видел самооборону, цепко фильтрующую приезжих на вокзале, вежливый блок-пост возле Балаклавы. И веселую белобрысую кассиршу в банке, куда я пришел по бумажным делам. «А Харьков разве не с нами?», — искренне удивилась она. Если бы все было так просто…
Севастополь и мой город связывают тысячи невидимых нитей — от летчика Льва Мациевича до писателя Аркадия Аверченко (кстати, а где ему памятник?). Десятки раз я слышал: «О, вы из Харькова, а я там…» Сотни севастопольцев учились, работали, влюблялись именно в Харькове. А с нашего Севера (мы для них северяне) сюда массово прибывали отдыхающие и восторженные любители истории, которые рассредоточивались по многочисленным изумрудным бухтам. Теперь они кучно прорываются автобусами и, боюсь, скоро вообще позабудут о здешних восхитительных железнодорожных тоннелях.
А потом меня впервые окликнули. Оказалось, турист-телезритель из Харькова. После нескольких выступлений на российском телевидении изредка начали здороваться на улицах. А когда Алексей Чалый при знакомстве доброжелательно сказал, что видел мой фильм «Город наших моряков», я почувствовал себя знаменитостью. Кажется, Чехов говорил, что нет ничего гаже провинциальной знаменитости. А еще я многократно удивлялся количеству друзей, знакомых и друзей знакомых, осевших здесь (и вообще в Крыму) за последнее время.
Какая удача, что судьба забросила меня именно в этот город, великую Историю которого я все-таки неплохо знаю, где столько товарищей, где жить гордо. Это лучшее, что случилось со мной после зимы 2014 года. Я привыкаю к расслабленной пустынности жарких улиц, перестал задирать голову при звуке пролетающих военных самолетов, зубрю череду генеральских и адмиральских проспектов, начал по-свойски умножать местные названия: («Остряки», «Хрустали», «Камыши»), прочувствовал невидимую со стороны разницу между Севастополем и прочим Крымом.
Знакомый одессит не без ехидства (они, южане, вообще люди ехидные) сформулировал три заповеди жизни курортного Крыма:
приезжий «должен» — должен окружающим просто по факту своего прибытия; «хороший Приезжий» после раздачи денег должен уехать; оставшийся приезжий — это «Плохой Приезжий».Город-герой живет по другим законам. Потому я и обретаюсь в трудяге-Севастополе, а не в расслабленном курортном Крыму. Это все-таки город, а не барахолка.