Сегодня в редакцию «Примечаний» обратилась мать двоих детей Ксения Алексашина. Утром 21 июня на пешеходном переходе возле ж/д-вокзала ее десятилетнего сына Лешу, собиравшегося на занятия в секции, сбил минивэн «беркутовца» Михаила Кошелева. Ребенок получил травмы средней тяжести, месяц провел в больнице и обзавелся осложнениями на всю оставшуюся жизнь. Вместо компенсации лечения или хотя бы толики сочувствия, его родители встретили только презрение и равнодушие, потому что человеку, который был тогда за рулем, ни законы, ни мораль неведомы.
«Тем утром Леша шел на занятие в детскую флотилию, у них там морская практика в Южной бухте, — вспоминает Ксения. — Это было около 11 утра. Сын вышел из 109-го автобуса, автобус проехал, и он пошел на переход. К переходу подъехал троллейбус, остановился, пропуская его, и тогда же из-за поворота выскочил большой минивэн KIA, скорость не снизил. Водитель потом говорил, что ехал 10 км/ч, но там такие травмы, что никаких десяти километров быть не может. Нам потом показали видеорегистратор, и там явно видно, что скорость была как минимум 40. И он не остановился у пешеходного перехода. Машина была разукрашена знаками «Беркут» — водитель работает там охранником, и я так поняла, что он бывший милиционер», — говорит женщина.
Когда на место происшествия приехали сотрудники ГАИ и начали собирать показания, выяснилось, что отношение к участникам трагедии очень разное.
«Свидетелей было двое: один ехал следом на "Шкоде", он оказался судьей Гагаринского района, его зовут Николай Моцный. Второй ехал с Кошелевым — это был подросток 1999-го года рождения, - рассказывает мама сбитого мальчика. — Если он 1999-го года, то он несовершеннолетний, и по закону он не может давать показания. Но он написал объяснительную и свидетельствовал, что машина ехала 10 км/ч. В бумаге его год рождения исправлен на 1998-й. Ксерокопии паспорта в деле нет. Я так поняла, что это сын кого-то из друзей Кошелева».
Попытка родителей выяснить, почему вместо помощи на их глазах творится беззаконие, успехом не увенчалась.
«Мы спросили у инспектора, почему свидетельствует несовершеннолетний подросток, тот сразу покраснел и начал сбивчиво говорить: мол, вы что мне тут устраиваете, я пошел вам навстречу, дал сфотографировать все материалы по делу».
Свидетелей ДТП со стороны семьи Алексашиных не было: несмотря на то, что во время столкновения у перехода стоял полный троллейбус, никто не вышел помочь пострадавшему мальчику. Найти хоть кого-нибудь, кто подтвердил бы вину водителя, можно было с помощью видеорегистратора. Но родителям Леши копию съемки не предоставили.
«На видеорегистраторе было видно номера автобуса, но нам не дали снять копию, хотя по закону мы вправе требовать ознакомиться с материалами, чтобы обратиться в суд», — говорят они.
Когда семейная пара поняла, что от полицейских ничего не добьешься, они попытались по-человечески поговорить с водителем тет-а-тет. И это оказалось еще большей ошибкой: «беркутовец» со связями не считал себя ничем обязанным сбитому ребенку, хоть и не отрицал своей вины в ДТП.
«Мы не знали, что будет дальше, сколько времени это займет и отсудим ли мы хоть что-то на лечение — у нас даже нет денег на адвоката. Поэтому мы спросили у Кошелева, как будем это решать, компенсирует ли он что-нибудь, — продолжает Ксения. — Он ни в какую. Сказал обращаться в суд, и что ни копейки он нам не заплатит. Хотя травм очень много: зеркалом он задел сыну лицо, там нижняя губа была разорвана, зубы передние шатались. Стоматолог сказала, что вроде бы прирастут, но со временем будут разрушаться, потому что удар был очень сильный. А еще левая стопа: видно, что машина прямо колесом проехала, там размозжение тканей, мы месяц в больнице лежали».
После этого инспектор ГАИ стал угрожать жалобой в школу, где учится Леша Алексашин, на то, что он якобы не знает правил дорожного движения.
«И это при том, что Леша шел по переходу! Как он должен был еще переходить улицу?!» — сокрушается мать.
Через две недели на горизонте появился все это время хранивший молчание судья Гагаринского района.
«Если несовершеннолетний парень написал объяснительную сразу, в день аварии, то этот появился только 8 июля, — добавляет Ксения. — Он тоже свидетельствовал в пользу водителя, причем бумагу заполнял инспектор своей рукой, а он только подписал «с моих слов записано верно». По закону вроде бы не придерешься, но все это вызывает подозрения».
На стороне Алексашиных — учителя и родители других детей из секции, которую посещал пострадавший мальчик. После случившегося они обратились к властям с коллективной просьбой сделать возле ж/д вокзала зебру — в день ДТП на пешеходном переходе ее просто не было. На большее они уже не слишком надеются.
На сегодняшний день разметку действительно обновили. Но есть ли гарантия, что следующего владельца иномарки, почувствовавшего себя хозяином жизни, она заставит притормозить?
Надежда очень слабая. В нашем сословном обществе, где убийце двоих подростков дают четыре года колонии неподалеку от дома, а простые смертные не могут добиться даже скромной компенсации за потерю, рассчитывать на справедливость едва ли приходится.