Вчерашний пресс-релиз МВД Крыма всколыхнул нашу редакцию. Ничтожная, по сути, новость о задержании ревнивого мужа, разбившего телефон своей жены, вызвала горячую дискуссию в рядах моих коллег. Речь шла не только о суровом наказании: за разбитый гаджет 52-летнему симферопольцу грозит до двух лет тюрьмы. Мужскую часть редакции поразил сам факт: жена написала заявление о порче имущества на собственного мужа.
Тут же в разговоре возникли всевозможные «если». Имеет ли она право заявлять на мужа, если он, скорее всего, сам купил ей этот чертов айфон? А если даже и не сам купил, но зарабатывает больше и обеспечивает свою гулящую женушку? И как вообще она может доказать, что телефон принадлежит именно ей и куплен на ее деньги, если при продаже телефона фамилия того, кто расплачивается ни в чеке, ни в документах не пишется?
А если он сам ей его подарил, то может и разбить, ведь так? Мы же можем, к примеру, наказывать детей, забирая у них игрушки, которые сами им покупаем, в случае непослушания. Так чем в данном случае жена, которую мужчина обеспечивает, отличается от детей, полностью зависимых от родителей и подчиняющихся им?
А если жена сама на телефон заработала, сама купила, то имеет ли право муж бить его об стену? А если она вообще зарабатывает больше мужа, то может ли он таким способом показывать ей свою ревность?
А если он застал ее за разговором с любовником, убедился в ее неверности, может ли он разбить ее телефон? А если этот несчастный телефон ей подарил вовсе не муж, а любовник — имеет ли право рогоносец его разбить? А если гаджет купила женщине любящая мама или сестра?
Вопросы сыпались как из рога изобилия. Но все они сводились к одному: имеет ли право тот, кто больше зарабатывает, доказывать таким способом свое превосходство? Является ли более высокий заработок достаточным поводом для домашнего насилия?
Почему я пишу «насилия»? Потому что для меня мобильный телефон — вещь личная, даже интимная. Это гаджет в моей журналисткой жизни — вещь незаменимая. Здесь записи разговоров, диктофонные записи, телефонные номера, файлы с недописанными статьями и литературными зарисовками. Взять чужой телефон или ноутбук для меня — все равно что взять чужую зубную щетку. И если бы мой муж разбил мой телефон, я бы оценила это как личное оскорбление.
С другой стороны, если бы у меня спросили, имеет ли право мой супруг разбить мой смартфон, я без раздумий ответила бы: «Имеет». Потому что за все материальное в моей семье отвечает именно он. Так сложилось, что он больше зарабатывает и, соответственно, больше тратит. Процентов семьдесят из общей массы товаров, которые мы приобретаем ежемесячно, оплачивается из его кошелька.
Получается, что он ежедневно «дарит» мне и детям продукты, косметику, игрушки, одежду, обувь — все, что нужно для полноценной жизни. И я вполне принимаю его право всем тем, что он приобрел, распорядиться по своему усмотрению. Но это право есть у него лишь потому, что он никогда им не злоупотребляет.
Да, я не знаю, сколько мой муж зарабатывает, и совершенно этим не интересуюсь. Он вправе скрывать от меня конкретные суммы пока нам хватает денег на самое необходимое. Да, я признаю, что он может и должен знать, куда и сколько денег трачу я. Я признаю его право утверждать или отклонять мои запросы на самостоятельные покупки.
Но так происходит лишь потому, что наша семья в материальных вопросах — глубоко патриархальна. Мой муж занимает позицию главного, потому что он добытчик. Я эту позицию оспаривать не буду, пока он не начнет оспаривать мое право на тот заработок, который я имею сегодня. Разобьет телефон? Ну что же, купим новый. И ответственность за эти траты муж тоже возьмет на себя. Он не то чтобы исключительно сам на него заработает, но у него будет право решить, сколько денег мы потратим на эту покупку.
Фото: «Коммерсант»
Я знаю, что так происходит далеко не во всех семьях. Для многих супругов вопрос распределения семейного бюджета стал камнем преткновения и поводом для развода, судебных тяжб и алиментов.
У современных мужчин и женщин возможности заработать — практически равные. Мужчинам по-прежнему платят немного больше, но женщины при желании могут сделать хорошую карьеру и добиться приличной зарплаты.
Гендерных ограничений во многих профессиях практически нет. Есть лишь традиционные роли, которые с годами не потеряли своей актуальности: многие девушки, как и раньше, мечтают поскорее выйти замуж и сесть мужу на шею, добровольно приняв роль домохозяйки.
Другие же в принципе согласны работать, но «буксуют» в самом начале карьеры: проводят несколько лет в декретном отпуске, а потом продолжают нянчить подросших детей до самой старшей школы, отказываясь ради них от хорошей работы.
Современных мужчин такой расклад не устраивает. Если жена способна работать и зарабатывать, значит, она должна вносить свой вклад в семейный бюджет. Все чаще вокруг звучит фраза жлобского каминг-аута: «А почему я ей должен?»
Мужчины на полном серьезе обсуждают, почему муж в праве не платить за новые сапоги жены или ремонтировать разбитую ею машину, должны ли супруги оплачивать отпуск в равных частях, и кто в семье обязан вносить платежи по ипотеке.
Их можно понять: страна, в которой годами на равных трудились и мужчины, и женщины, приносившие домой в конце месяца одинаковую сумму — 120 рублей получки, вдруг произошел странный перекос. Женщины внезапно решили, что само их существование — уже повод для бесконечного раболепия, цветов и подарков.
Мужчин такой подход возмущает: простите, за что тут платить? За кислый борщ и вялый секс?
Общественное давление всевозможных «ты должен, ты обязан» так велико, что мужчина готов отказаться от самой возможности завести семью, лишь бы не быть кому-то должным. Ведь когда женщина принуждает его за все и всегда платить — это тоже своего рода насилие.
Но и женщины частенько недоумевают, за что им приходится платить тем самым кислым борщом и вялым сексом. Ведь во многих случаях в ответ на женскую ласку и заботу им не то что ничего не перепадет, им еще и счет предъявят за саму возможность быть рядом с таким неотразимым. И оплатить его придется если не деньгами, то собственным унижением.
Так у одной моей знакомой мужчина отобрал через полгода подаренный им же макбук, который он решил вручить своей бывшей супруге в качестве подарка на день рождения.
У другой знакомой муж годами лежал на диване, пил пиво и поколачивал ее, каждый раз сетуя на собственную непризнанность и нереализованность. Стоит ли говорить, что годы этой непризнанности супруги жили на то, что приносила в дом жена. Она как бы расплачивалась с ним, ведь до брака он красиво за ней ухаживал, а в начале семейной жизни даже недолго обеспечивал.
Мужчина моей третьей знакомой зарабатывал очень хорошо, но при этом никогда не упускал возможности напомнить ей, какая она бездарная и никчемная, как мало она читает и какая у нее унылая работа. А все потому, что ей мало платили.
Муж четвертой моей знакомой был патологически ревнив. Он запретил ей общаться со всеми, кроме матери и сестры, а звонки и сообщения в социальных сетях мониторил ежедневно. По вечерам ей нельзя было выходить из дома, а встречи с подругами годами были под запретом. И он тоже объяснял свое право тем, что ее содержит. И вообще, «слово мужа в доме — закон».
Танец в Буживале. Огюст Ренуар. Холст, масло
Каждый их этих мужчин — настоящий домашний тиран и абьюзер. Они унижают своих женщин не потому, что те мало зарабатывают, а потому, что испытывают необходимость кого-нибудь унизить. Возможно, в истории с разбитым телефоном муж был именно таким. Наверняка, если женщина решила написать заявление в полицию, ревнивец ее по-настоящему «достал».
Думаю, что во всех этих рассуждениях есть что-то дикое. Каждый из участвующих в нашей редакционной дискуссии пробовал примерить случившееся к собственной семейной ситуации, придумывая и обыгрывая обстоятельства, продуцируя всевозможные «если».
Но за всем этим внешним шумом скрылась главная деталь происходящего: весь этот сыр-бор начался из-за мобильного телефона — вещи дорогой, но все же вещи.
И мне хочется спросить: насколько же глубок кризис современной семьи, если все в одночасье может рухнуть из-за куска китайской электроники?
Насколько одурманены мы нулями на всевозможных ценниках, если из-за них супруги вдруг способны забыть, для чего вообще они создавали семью?
Мне кажется, что если двое вдруг начали мелочно считаться, кто, кому и сколько должен, им лучше сразу разойтись. Одиночество — сценарий гораздо лучший, чем ежедневное насилие на почве материального превосходства.