СССР идеологически проиграл в тот момент, когда произошел маленький и внешне незаметный, но на самом деле тектонический поворот ориентиров в его массовой культуре — и вместо романтизации героев Гражданской войны пошла сначала исподволь, а потом и более широким потоком романтизация дворян XIX века. Место красных дьяволят, героев «Кортика» и «Бронзовой птицы» заняли поручики Ржевские и прочие бедные гусары с кавалергардами и адьютанты Его Превосходительства — сначала в кино, а потом и в реальной жизни.
После Великой Отечественной войны и хрущевской «оттепели» расслабившиеся советские люди сами приоткрыли Ящик Пандоры. Они думали, это не страшно: ведь привлекательные образы дворян давала классическая русская литература, которую они читали с детства. И оставили ящик открытым. А потом из него вылезли Колчак, Маннергейм, Краснов со Шкуро и так — вплоть до самого государя императора в обнимку со святым старцем Григорием Ефимовичем.
Все это похоже на сценарий «Джуманджи», где невежественные оболтусы, сами того не подозревая, потревожили надежно запечатанных злых духов и снова впустили их в мир.
И теперь уже они требуют себе достойного места, почета и уважения, памятников и мемориальных досок со стороны потомков тех, кто сто лет назад загнал все это «почтенное общество» в одну общую историческую могилу.
И мы видим, как процесс пошел. Видим возникающие по методу спонтанного самовозгорания то тут, то там ожесточенные споры «красных» и «белых», участники которых пытаются переиграть результаты Гражданской войны столетней давности.
Только это уже не безобидное размахивание шашками на реконструкторских фестивалях, а самая что ни есть реальная гражданская война. Пока еще в стадии «холодной войны», пока еще в интернете. Но судя по взаимному ожесточению — это пока.
Вот православные фундаменталисты энд Наталья Поклонская развернули крестовый поход против создателей фильма «Матильда» и вызвали себе в подкрепление дух Распутина. Причем, все это давно потеряло характер милого междусобойчика, выплеснулось в медиа, шагнуло в обывательскую среду, поляризируя ее, и вынуждая людей самоопределяться в своем отношении к предмету, с которым они плохо знакомы.
Вот популярный либеральный блогер внезапно обнаруживает в себе глубокую внутреннюю потребность «закопать Ленина» и развернуть декоммунизацию в стране. И призывает РПЦ «возглавить этот процесс».
Вот история с передачей Исаакиевского собора в Питере РПЦ и протесты против нее, выразившиеся в акциях под общим названием «Антиклерикализм».
Вот притязания Крымской епархии на 24 объекта музея-заповедника «Херсонес Таврический» в Севастополе и общественный парк в Ушаковой балке.
А вот советский чеченский писатель из КПРФ Герман Садулаев «внезапно» обнаружил, что небо в представлении значительной части его сограждан — оно «только для славян», и ополчился в связи с этим на «православного рокера» Константина Кинчева. Причем, копья ломаются вокруг давно уже, казалось бы, забытой шовинистической песни последнего.
История с Садулаевым и Кинчевым в этом смысле очень показательна. Ведь буквально накануне этого эпического срача, он отметился в СМИ, как автор статьи с примечательным названием «Гражданская война — великое бедствие» и призвал к примирению «красных» и «белых».
«Но с кем [коммунист Садулаев] хочет побрататься? — иронизируют блогеры. — С теми, кто не признает историю России после 1917 года? С теми, кто выступает за переименования улиц? С теми, кто пишет про "убивать много-много коммунистов" под портретом Дроздова? Кого еще, кроме тех, с кем сейчас спорит, он видел в роли современных белых, с которым стоит побрататься? Военнослужащих армии Корнилова? Это же сколько им должно быть лет? Собственно, его оппоненты – это и есть те, кто представляет белогвардейский дискурс в нынешнем информпространстве».
Кстати, незадолго до битвы Садулаева с Кинчевым «за небо», громко треснул и раскололся пополам стрелковский комитет К-25, откуда, громко хлопнув дверью, ушли «белые националисты» во главе с Егором Просвирниным, обнаружившим у Стрелкова полчища «подземных коммунистов».
Словом, процесс идет, и на выходе что-то да появится. Причем, сдается мне, вид новорожденного будет очень и очень многим неприятен до крайности.
Остается вопрос: почему именно сейчас?
В этом году страна, успешно реставрировавшая капитализм, на высшем уровне празднует столетний юбилей Революции 1917 года. Правда, стараниями агитпропа она уже не «великая», не «октябрьская», и уж конечно не «социалистическая», а просто Русская. Надо полагать, стоит задача примирить не только монархистов с коммунистами, но и Октябрь с Февралем. Благо, современные поколения — все эти жертвы ЕГЭ — достаточно мало знают историю своей страны для того, чтобы в эту «табула раса» впихивать любые выгодные текущей конъюнктуре мифы.
Попутно отмечу еще одну важную особенность происходящего. Несмотря на кажущуюся абсурдность затеи, размашистое празднование юбилея Революции используется для решения противоположной по духу сверхзадачи — убедить общество в опасности и гибельности как революционных идей, так и революционных путей их осуществления.
В смысле постановки задач нынешний революционный юбилей весьма похож на украинскую задумку с празднованием 8 мая «дня примирения и скорби» — выхолостить значение 9 мая — Дня Победы. Ведь торжествовать Победу и «примиряться и скорбеть» — два разных по целям и задачам типа действия.
У Победы 9 мая 1945 года, как и у Революции 1917-го и последовавшей вслед за нею Гражданской войны, есть не только проигравшая сторона, но также и победители, выгодоприобретатели от нового, последовавшего за Победой и Революцией порядка, а также их нынешние потомки.
А теперь — стоп. Выдохнем и подумаем. Как бы вы поступили, если бы вам поставили задачу убедить потомков победителей и выгодоприобретателей в том, что на самом деле они — жертвы, много потерявшие в результате судьбоносных событий? Нужна всего-то малость — навязать этим людям дискурс побежденных. Чтобы они думали правильно.
Вся эта «декоммунизация», которую продвигают блогеры Варламовы и иже с ними — элемент легитимации итогов приватизации 90-х. Чтобы дети нынешних работяг и прочих потерпевших от реформ в будущем не задавали вопросов о том, откуда взялись состояния, привилегии и претензии на власть потомков Потаниных и Вексельбергов.
Нужно отметить, что во многом господствуюшая пропаганда с этой сверхзадачей справилась.
«Все так боятся революции, так трогательно желают друг другу спокойного нереволюционного года, как будто в результате Октябрьской их род пострадал, лишился собственности и благоденствия. Тогда как на самом деле большинство из опасливо сокрушающихся в связи с символичной нумерологией, как раз и являются настоящими „потомками Октября“, которые без Революции столетней давности сейчас батрачили бы по примеру трудовых мигрантов из Киргизии. Впрочем, многие именно так уже и батрачат. Осуждая при этом всяческие революции», — зрит в самую мякотку один из популярных блогеров.
Все это выглядит ровно так же, как скорбящие 8 мая потомки взявших Рейхстаг красноармейцев-победителей на Украине. Хотя истина заключается в том, что, не будь той «страшной и кровавой» Революции — предки большинства современников, раскрасивших себя в красные, белые и прочие цвета, так и не поднялись бы из забитых низов общества на предоставленном им советской властью социальном лифте. А сами эти «книжные дети, не знавших войн» не надели бы мантию академика, адмиральский или прокурорский мундир. Не говоря уже о многомиллионной армии «обычных» инженеров, врачей, учителей и прочих людей с высшим образованием.
Именно неготовность их предков «примиряться» с историческими антагонистами и дала этим людям Шанс, сделала их теми, кто они есть сейчас.
Примирение, участники которого сводят глубинную суть спора между историческими антагонистами лишь к его внешним проявлениям (вроде цвета флагов и ленточек и того, креститься им двумя пальцами или щепотью) на самом деле примирением не является, а лишь симулирует его.
Фото: rukzaktravel
Разногласия красных и белых — не в названиях улиц, не в памятниках и не в статистике политических убийств. Антагонизм — в отношении к принципам социально-экономической организации общества, к частной собственности на средства производства, к эксплуатации человека человеком, к самому делению общества на элиту, господ и прислугу, низшие классы. Если белые ищут «идеального» хозяина правильной национальности, то красные ставят под сомнение необходимость наличие хозяев вообще.
Примирить эти две противоположности нереально, так же как скрестить национализм с интернационализмом — можно только победить или сдаться.
И в этом смысле пропагандистская возня вокруг наследия Революции и Гражданской войны тех сил, которые себя маркируют как потомки «белых», весьма опасна. Но не для общества, а для них самих. Потому что если политический спиритизм одной из сторон вызвал к жизни духи Колчака и Распутина — то строго по этой же логике другая сторона неизбежно дождется материализации «комиссаров в пыльных шлемах».
Вот тогда-то и начнется самое интересное.