Во всем этом есть какая-то беспомощность: сотни документов, бесконечные запросы в различные инстанции, часы расшифровок ранее записанных интервью. Журналист должен перелопатить гору информации и, словно скульптор, отсечь все лишнее, чтобы сделать текст, который, в итоге, никто не будет читать.
Это попросту неинтересно обывателю: цитаты, выжимки из законов, ксерокопии. Это запутывает и перегружает мозг. Вместо простой человеческой истории, которой можно развлечься на работе или перед сном, его кормят вязкой кашей неудобоваримой информации. От которой почему-то на душе становится беспокойно.
Вот рассказали вы, как у бабушки-пенсионерки отжали квартиру. А дальше что? Или рейдеры опять отобрали у кого-то бизнес. Какое отношение это имеет ко мне? Застройщик узаконил свою рогатую многоэтажку. Слава Богу, у меня «сталинка».
Все эти подробности могут зацепить лишь тогда, когда касаются лично нас. На захватывающую историю, которой приятно развлечь гостей на кухне, они явно не тянут.
Но самое парадоксальное, что даже герои наших публикаций не знают обо всех подробностях, которые нам удается раскопать. Они читают наши статьи и обрывают телефон редакции с вопросом «Что же делать?»
Так одна дама после публикации о банкротстве застройщика «Тонус-плюс» позвонила в «Примечания» и возмущенно спросила: «Откуда вы узнали, что наши квартиры продают с аукциона в Киеве? Наш адвокат ничего нам об этом не говорил».
Жильцы, рассказавшие о своих квартирах в ЖК «Казачья бухта», построенных лебедевским «Парангоном», не смогли назвать кадастровые номера и целевое назначение участков, на которых были возведены их многоэтажные дома. Нам пришлось потратить около часа, чтобы найти эти кусочки на глючной кадастровой карте и показать героям публикации, что назначение участков — строительство индивидуального жилого дома, а не многоквартирная застройка.
Под силу ли это понять обычному человеку, загруженному суетливой бытовухой?
Несчастные семьи пенсионеров, дома которых отбирают рейдеры, не могут внятно объяснить, почему у них забирают то, что принадлежало им годами.
Человек, желающий купить в Крыму квартиру или земельный участок, не знает, где почерпнуть информацию, чтобы не нарваться на аферистов, «незаконное выделение земли при Украине», дом, который в течение десятилетий так и не будет введен в эксплуатацию. Обо всем этом и вынужден писать провинциальный журналист.
Так мы превращаемся в местный вариант Википедии, описывающей всевозможные крымские беззакония. По идее, у журналиста не должно быть нужды разжевывать людям факты, смачно сдабривая их ксерокопиями и выжимками из скучных документов. Расследованием должны заниматься компетентные органы, а власть — говорить о городских проблемах максимально откровенно. Информация должна быть максимально публичной, и главное, понятной, а не написанной сухим бюрократическим языком.
Но этого нет, а значит — мы превращаемся в тех, кто будет рассказывать людям о массовом надувательстве, творящемся вокруг. С оглядкой на то, что, возможно, твой скромный труд прочитают в прокуратуре или следственном комитете.
Но о беззаконии нельзя писать только в стиле классической журналистики, инфоповода с подробностями недостаточно. Если не будет каких-то совершенно конкретных, утилитарных и даже скучных и непонятных вещей, все это вызывает только один в опрос у читателей: «Ну и что?»
Когда пишешь «выселили по решению суда», возникает реакция «значит, за дело». Просто сказать «суд куплен» — нельзя. Поэтому приходится многословно и тяжеловесно разжевывать путь, которым идут кидалы, использующие государственные механизмы.
Цель у нас благородная: пусть люди знают, ведь беззаконие уже тянет свои руки, чтобы еще что-то заграбастать.
И вот только в этом месте начинается истинная беспомощность. Сколько бы ты не разжевывал читателю все нюансы законодательства, судебной практики, сложившейся в городе и республике обстановки, ты понимаешь: с происходящим вокруг вообще ничего нельзя сделать.
И это гораздо хуже, чем то, что эти громоздкие и скучные тексты вообще никто не читает.