— Скоро губернаторские выборы в Севастополе. Планируете принять участие?
— Социология показывает, что я сохранил доверие людей, и это не только голоса, отданные за меня на выборах в Госдуму. Такой поддержки более чем достаточно для старта предвыборной кампании. Однако даже такой гандикап не исключает давления со стороны местного административного ресурса на районных депутатов, чтобы я не прошел муниципальный фильтр. Я имею непосредственное отношение к тому, что севастопольцы добились права всенародно избирать губернатора. Участие в конкурентной кампании для меня станет делом чести. Есть ряд публичных людей — и моих единомышленников по общественным проектам и в политике, готовых меня поддержать. Шестого июня на городской сессии будут назначены выборы. До принятия окончательного решения времени мало, но еще немного остается. И у меня есть что предложить Севастополю: свое видение его развития, в случае выдвижения.
— Севастополь уже три года находится в составе России. Оправдались ожидания?
— Россия и была тем ожиданием возвращения домой. Я думаю, что Севастополь после возвращения никак не может стать на свой путь. Город — колыбель православия, патриотизма, база Черномоского флота, центр соприкосновения нескольких цивилизаций — нуждается в новой самоидентификации, сохраняя эти традиции. Но никакого осязаемого вектора в этом направлении у сменившихся дважды городских властей так и не появилось. Даже не смогли порядок на улицах навести. Москвой с 2014 года потрачено около 100 миллиардов на город, при этом почти ничего не видно. Деньги и три года потрачены впустую — это я точно могу сказать.
— Воодушевление последних лет сейчас проходит? Нет у людей разочарования?
— Это похоже не на разочарование — люди больше недоумевают. Ведь они в своих представлениях видели возврат в страну, которой нет, в СССР. Реальность оказалась другой. Помню, как многие севастопольцы рукоплескали, хоть и выборочной, но национализации собственности украинских олигархов. И вот совсем недавно они оказались почти в такой же ситуации, когда правительство Севастополя обнародовало Генплан. У горожан до сих пор права собственности не переоформлены в российском правовом поле (стоят в многотысячной очереди), а им показали, что их земельные участки принадлежат Минобороны. Или там, где стоит их дом, планируют разместить многоэтажную жилую застройку. Генплан должен был воодушевить горожан, а в итоге получился бардак и протест. Люди уже три года наблюдают, как у одних отбирали собственность, а другим позволялось все, и от этого страдал не только город, но и обычные севастопольцы. Они напуганы, поэтому вышли на митинг 27 мая против Генплана.
— Вы видели украинскую политику, теперь видите российскую. В чем разница? Каковы основные черты политики в Севастополе?
— Украинскую политику я видел, но не обращал на нее внимания. А уже в 2015 году политика из-за моей общественной позиции и выступлении на стороне Алексея Чалого сама занялась мной. Я не знаю, удалось бы мне отстоять свой ресторан «Остров» при Украине, если бы тогдашняя городская власть оказывала такое же давление, как почившее крымское полпредство и правительство Сергея Меняйло. Кстати, все это продолжилось и после их переезда в Сибирь и на Кавказ. Было бы на меня вылито столько же грязи и лжи в подконтрольных им СМИ и на страницах изданий их соратника — экс-министра обороны Украины Павла Лебедева? Теперь без разницы, так как «Остров» больше не существует, а сравнивать мне, на самом деле, не с чем.
— Расскажите о ваших нынешних отношениях с Чалым.
— Встречаемся, разговариваем, иногда спорим — все, как и раньше, как и три года назад. Мне хочется верить, что, несмотря на его общую усталость после трех лет защиты города от передела и беззакония, он снова начнет заниматься политикой. Потому что все, с чем мы боролись, возвращается при сменщиках. Я надеюсь, что Чалый станет более активно говорить не только с командой, но и с горожанами, которых он повел за собой в Россию в 2014 году.
— Может быть, ему стоило тогда, в 2014 году, стать все-таки губернатором?
— Чтобы Чалый тогда остался губернатором, нужен был человек рядом — доверенное лицо — первый зам, готовый отложить политические амбиции ради Севастополя и заняться «говном и паром», а Алексей Михайлович смог бы сосредоточился на стратегии развития. Но, видимо, такого человека рядом не нашлось, тем более что следовала череда предательств. А может быть, сработал чисто психологический эффект, когда ты в упор не замечаешь того, кто рядом. В итоге он передал управление городом человеку со стороны — Сергею Меняйло. Вот этого точно, как оказалось, делать не стоило.
— Почему в итоге убрали Сергея Меняйло?
— Сергей Иванович абсолютно не справился, а его дальнейшее нахождение на посту градоначальника могло привести к бунту. Спустя месяц-два после назначения он начал нарушать договоренности с Чалым, свидетелем которых я не раз становился. Мы тогда еще собирались втроем, обсуждали будущее Севастополя. Потом он показал, что не может управлять таким сложным организмом, как город.
Это делали за него — и те, кто были выше, и те, кто были под ним. Он стал подмахивать документы так называемым бывшим хозяевам города, паразитировавшим на городской собственности и земле. А в части наведения порядка и развития отсутствовал центр принятия решений. Практически каждый значимый чиновник пытался что-то урвать — в правительстве Меняйло люди постоянно менялись.
Это отражалось на всем в городе, поэтому в 2015 году я предложил единомышленникам организовать сбор подписей к президенту о критической ситуации в Севастополе. За 10 дней к нам присоединилось 22,5 тысячи человек. Все собранные подписи мы отправили в Администрацию президента, их лично передала сенатор Ольга Тимофеева. Кремль публично поручил правительству Севастополя исправить 170 замечаний горожан. Но ничего так и не было сделано. В 2016 году я стал баллотироваться в депутаты Госдумы, в том числе и для того, чтобы снова обратить внимание Москвы на то, что все осталось без изменений. И вот в середине кампании Владимир Путин повысил Сергея Меняйло в Сибирь. Но я принял решение продолжить кампанию, несмотря на то, что, по сути, одна из основных задач была выполнена.
— Как складываются отношения с новым губернатором?
— Его приход я воспринял с воодушевлением, как и весь город, впрочем. Даже когда он поддержал моего конкурента — единоросса, мы сохраняли нормальные отношения. После выборов мы обсуждали вариант моего включения в команду. Мне тогда нравился его настрой: и личные беседы, и его публичные заявления давали надежду на позитивные перемены в Севастополе. Я готов был помогать. Но спустя какое-то время он словно проснулся не тем, кем хотел казаться, стал делать все наоборот. Когда я публично прокомментировал его конфликт с руководителем дирекции ФЦП Андреем Никитченко, я вдруг превратился для него в личного врага, упоминаемого им практически в любой ситуации в негативном ключе. С какого-то момента он стал видеть во мне оппонента, а потом и конкурента из-за разногласий по тому, что он делает. По-моему, он рассматривает свое губернаторство лишь как очередную, временную ступень в своей карьере. Но не всем дано управлять в сложной и новой ситуации.
— На протяжении последних трех лет мы наблюдаем в Севастополе постоянные политические конфликты. В чем их причина?
— В том, что в 2014 году у нас практически полностью поменялась власть — и законодательная, и исполнительная. Например, в Крыму депутаты республиканского парламента просто сменили паспорта и партбилеты на российские. Так постукраинская политическая элита полностью сохранила свое влияние. А в Севастополе практически все старые связи были разрушены, но «бывшие» недолго восстанавливали свой доступ в кабинеты, применив привычные коррупционные методы. Против этого выступает большая (пока еще) часть депутатов Заксобрания. С ними ведется информационная война, достается и мне, конечно, потому что я часто выступаю на стороне общественной и парламентской команды Алексея Чалого. Весело наблюдать за подобными публикациями, которые появляются практически ежедневно.
— Чалый в конфликтной ситуации при выборах в Заксобрание провел блок своих людей. Эта ставка сработала?
— Да, мы вместе собирали команду, которая никогда не была в городском совете при Украине. Но в ходе избирательной кампании соратники начали шататься и отваливаться: кем-то овладел страх перед давлением административного ресурса, кем-то корыстные интересы, кто-то посчитал Алексея Чалого чересчур авторитарным. Так заксобрание раскололось на два лагеря. Численно меньший принял сторону Сергея Меняйло. Преимущество помогало хоть как-то контролировать правительство — буквально бить по рукам. В настоящий момент противостояние сохраняется. Дмитрий Овсянников не смог уладить конфликты, договориться. Оглядываясь назад, я понимаю, что нужно было внимательнее относиться к этому вопросу — решиться на избрание самому. Но тогда я не видел себя в политике, просто помогал Чалому и Севастополю сформировать честную команду, но тогда все делали наспех — времени было мало — вот и расхлебываем теперь.
— Какие сейчас есть основные конфликты в регионе?
— Основной конфликт сейчас — социальная несправедливость. Севастополь хоть и субъект Федерации — третий по территории город в России, но здесь все процессы публичны, каждый знает, что происходит. Люди видят, что бенефициарами их осознанного выбора на референдуме становятся те, кто растаскивал Севастополь по кускам при Украине, и для них ничего не поменялось — они продолжают это делать и в России. В этом и причина, почему севастопольцы встали против Генплана. Три года они видят, что правила игры разные для всех, и в этой игре они боятся потерять все.
— В какой ситуации сейчас находится история с передачей земли байк-клубу «Ночные волки»?
— Правительство под давлением общественности и ОНФ недавно анонсировало пересмотр договора аренды с «Ночными волками». Врио губернатора еще в августе прошлого года обещал скорректировать площадь отданного байкерам участка, если его границы попадают на различные охраняемые зоны. Тому обещанию скоро уже год, а как будет исполняться новое — увидим.
— Вы все-таки больше бизнесмен, чем политик. Зачем вам политика? В России бизнесмены стараются от нее держаться в стороне.
— Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Для меня очевидно, что нельзя требовать от других того, что не делаешь сам. В 2014 году я хотел помочь сформировать лучший в стране законодательный орган. Он, кстати, во многом удался — нечасто встретишь парламент, который спорит с исполнительной властью. Затем появление в 2016 году «Партии Роста» во главе с Борисом Титовым стало для меня, как и для многих таких, как я, надеждой на появление политической силы, способной объединить людей дела. Надеждой на появление второй политической силы в стране. В Греции, кстати, откуда к нам пришло слово «политика», тех, кто участвовал в общественной жизни, называли — политикус, а тех, кто этого избегал или был отлучен, — идиотикус. Я пошел в политику, потому что иначе было нельзя, во многом ради будущего своих детей в Севастополе, который не должен превратиться в захолустье у моря.
— Несистемная российская оппозиция в севастопольской политике отсутствует. Если бы она туда пришла, были бы перспективы?
— Пока перспектив у несистемной оппозиции нет. Я вообще не вижу никакой несистемной оппозиции, чтобы была по сути, а не ради «хайпа» и лайков. Пример тому — как Ирина Хакамада зачем-то стала кандидатом от «Партии Роста». Состоя в политической силе, которая изначально исповедовала «Крым наш», госпожа Хакамада рассказала в интервью о том, что России хорошо бы выплатить Украине контрибуцию за Крым. Зачем идти в партию, программу которой не разделяешь? Так она дала повод растиражировать это заявление моим оппонентам — главный их контраргумент против меня во всей кампании, а для себя добилась цитирования в федеральных СМИ — не найдя, видимо, ничего более яркого для своих симпатиков. В этом, мне кажется, вся системная оппозиция — использовать момент, даже в ущерб временным или постоянным партнерам, а реальной повестки или внятной позиции ни у кого там я не наблюдаю.
— Каковы сейчас позиции политических партий? Насколько значимую роль они играют в жизни Севастополя?
— Понятно, что основная выборная роль здесь у «Единой России». Севастополь даже при низкой явке при Украине в большинстве своем голосовал за партию власти или за кандидата от нее. Но на стороне «ЕР» играет и безграничное доверие севастопольцев к Владимиру Путину, который совершил долгожданный для всех здесь шаг в 2014 году. У нас была повестка «Партии Роста» как новой экономической политики России, поддержанной президентом. Смешно, конечно, но эффект уничтожили листовки с фото и заявлением Хакамады рядом с моим изображением. У руля других партий в Севастополе стоят люди, которым горожане практически не доверяют. Это показали и выборы в Госдуму, когда кандидаты от ЛДПР, и даже адмирал флота с популярным здесь Лужковым на плакате от КПРФ, набрали значительно меньше меня и единоросса.
— Насколько, на ваш взгляд, проблемы Севастополя общие с проблемами российской политики вообще?
— Севастополь, на мой взгляд, сейчас выполняет роль полигона для испытания российской политики. Севастопольские ветра сдувают шелуху, обнажая суть и проблемы, которыми в условиях стабильности обрастают политические движения на материке: отсутствие внятной партийной повестки, фактическая однопартийность системы и связанное с этим отсутствие конкуренции. Я считаю, что здесь, в Севастополе, может родиться новая модель российской политики, при должном понимании этих процессов администрацией президента. Здесь хорошо работают общественные институты, которые на материке забюрократизированы. Я имею в виду ОНФ, через который мы действительно добивались многого — в частности, защищали город, его историю и природу от застройки. ОНФ три года выступал в качестве настоящего сильного инструмента контроля.
— Как вы считаете, насколько политическая ситуация в России сейчас стабильна?
— Я не буду оригинальным, если скажу, что стабильность в нашей системе измеряется рейтингом президента. Но этой «крышей» общественного доверия Путину злоупотребляют его назначенцы, и Севастополь не исключение. Градоначальник вешает портрет президента в кабинет, как ярлык, оправдывая им любое свое действие: «меня Путин назначил, ты что — против Путина». Мне кажется, что основная угроза стабильности именно в этом, манипуляции и подмене понятий.
— Если не Путин, то кто? Вы представляете себе Россию без Путина?
— Любой человек, наверное, представляет себе Россию без Владимира Путина: Россию Рюриковичей, Россию Толстого, Россию генеральных секретарей — в представлениях нет недостатка. Очевидно, что Путин будет переизбран на новый конституционный срок, 6 лет, который истекает в марте 2024 года. Тогда же исполнится 10 лет с момента воссоединения Крыма и Севастополя с Россией. И каким будет Севастополь к этому юбилею, меня сейчас заботит больше всего.