Анастасии 17 лет. Несколько лет назад врачи севастопольского психиатрического диспансера диагностировали у нее шизофрению. Несмотря на страшный на первый взгляд диагноз, Анастасия пытается жить, как все, - поступила в университет, учится на филолога.
О своем заболевании девушка говорит смело и открыто. Симптомы довольно разнообразны:
периодически она видит галлюцинации, слышит «голоса». Временами с ней случаются истерики, возникает нервозность. Маниакальное состояние перемежается с депрессивными фазами. Может на какое-то время пропасть память.
Обострения как по книжке - весна и осень. Хотя весеннее обострение - это скорее миф, признается Анастасия. У нее серьезные проблемы с ремиссией приходят осенью. «Бывает, что человек по несколько лет ничего не испытывает, а потом его может сорвать на месяц или даже на год», - говорит девушка.
Официально Анастасия на учете не состоит.
– Занимаешься самолечением?
– Нет, я работаю с психиатром, но не официально.
Болезнь - это повседневные проблемы, рутина. «Мне приходится в день пить около десяти разных таблеток, чтобы поддерживать такой же функционал, как и у нормального человека», - делится она.
Сильная восприимчивость к стрессовым ситуациям мешает девушке адекватно преодолевать сложности учебы. Любое перенапряжение - срыв и уход от реальности. «У меня, как бы это сказать, переключается сознание, - описывает свое состояние девушка. - Я отдаю своё тело кому-то из своей головы и обычно не помню, что происходит в эти моменты. Зачастую это заканчивается тем, что у меня появляются шрамы, и я пугаю людей вокруг, потому что у меня начинается «дереализаци», появляется ощущение, что я нахожусь в совершенно другом месте. Могу забыть даже в каком городе нахожусь».
Но Настя старается сдерживать свои «трипы», чтобы не причинить вреда другим людям. Себе не получается — и тогда она режет руки.
Девушка живет в общежитии и находится в непосредственном контакте с большим количеством людей. Порой ей становится страшно от мыслей: «Ударь его, режь, души». Боязнь причинить вред окружающим отгоняет жуткие представления. Контролировать себя сложно. К счастью, ничего подобного с ней пока не случилось.
Заболевание и вуз совмещать трудно, но если очень хочешь, возможно все, говорит Настя.
– Как ты совмещаешь борьбу с заболеванием и учёбу в вузе?
– Самая плохое, что периодически происходит потеря памяти, то есть я могу забыть материал лекции. Или начинается расфокусировка внимания, и я не могу нормально вести конспект. В этом плане очень тяжело выполнять такие банальные задачи для здоровых людей во время обучения. А так, в целом, всё неплохо.
Сначала никто не верил, что Настя больна. Даже родители. Только после третьего врача из клиники, которой поставил официальный диагноз, близкие восприняли ее состояние всерьез.
«Они до сих пор настаивают чтобы я покинула учебное заведение и направилась на лечение в клинику», - говорит Анастасия.
«Иногда бывают моменты, когда всё настолько плохо, что я собираюсь лечь в клинику, но хочу, чтобы это было неофициально, чтобы диагноз не повлиял на учёбу в университете», - тут же признается она.
Насте повезло с врачом: официально ее диагноз никому не известен.
– Как вообще получилось, что ты нигде не стоишь на учёте?
– Моим первым врачом был психотерапевт, работавший в частной клинике, и справку мне могли сделать только по желанию, особенно если нет никакой серьёзной причины для принудительной госпитализации. Но в государственной это будет уже их решение – «закрыть» тебя там или нет, - поясняет девушка.
Переодически Анастасия начинает переживать за своё состояние.
Прогноз врачей: к 40 годам болезнь перейдёт в активную фазу. Девушке становится дурно от мысли, что всего чего она добьётся в жизни вдруг станет ненужным и пустым, ведь она перестанет воспринимать окружающий мир адекватно.
После окончания вуза Анастасия планирует работать, несмотря на то, что болезнь может помешать профессиональной деятельности. «Со справкой ты имеешь строго ограниченный круг специальностей, - говорит девушка. - Допускают только на работы вроде библиотекаря, где не сильно перегружается мозг и нет серьёзных стрессовых ситуаций».
Но Настя для себя решила, что филолог — это не ее. Она увлекается иллюстрацией, и собирается зарабатывать фрилансом.
– А твои друзья, соседи по общежитию — что они думают, когда видят, что у тебя приступ?
– Было, что малознакомый человек пытался вызвать скорую, но друзья предупредили, что не стоит. Я очень рада, что меня понимают, и пока не сталкивалась предубеждениями и отторжением из-за диагноза.
«У нее был друг с рогами оленя»
Ксюше тоже 17 лет, они с Анастасией дружат с детства. Вместе ходили в школу, вместе жили в общежитии в колледже.
– Сколько лет ты с Анастасией прожила под одной крышей? Вы вместе учились в колледже?
– Мы жили 2 года и так же дальше планируем.
Ксюша говорит, что заболевание Насти развивалось у нее на глазах.
Всё началось с того, что у неё появился вымышленный друг, который, как ей казалось, живёт в нашей реальности, и его не все видят. Потом этот друг стал каким-то необычным, стал принимать облик монстра.
«Не то чтобы монстром, он был вполне привлекательным, но выглядел как какой-то сказочный персонаж с рогами оленя, – описывает мир подруги Ксения. – Потом, со временем, начали появляться и другие персонажи. Всё это проявлялось по её рисункам, по ним можно было понять её психическое состояние. Были и какие-то странные персонажи, похожие на персонажей русских сказок».
Настя почти всегда на всё остро реагировала, делится подруга. «Например, в восьмом классе она где-то в классе потеряла свой телефон и начала орать на всех, это выглядело очень истерично», - вспоминает Ксюша.
«Первый серьёзный приступ был в десятом классе, когда мы с девочками сидели в комнате, - описывает девушка дебют болезни. - Она начала что-то несвязное говорить, закрывать лицо руками, мы думали что она пытается как-то странно пошутить, но потом поняли, что дело серьёзное. Мы не хотели привлекать к этому внимание, но мы не могли перетащить её в другую комнату, потому что расстояние было большое и кто-нибудь из взрослых точно нас заметил бы. И были бы большие проблемы и у неё, и у нас. Мы пытались её успокоить, это было очень страшно, потому что в такой ситуации ты теряешь самообладание, не можешь осознать что человек может себя так вести».
Одноклассницы пытались помочь Насте, оторвать её руки от лица. Когда у них это получилось, девочки увидели пустой взгляд в никуда и вернули руки на место. В комнату зашла мама Насти, подруги сказали, что она расстроилась из-за оценок.
«Один из последних случаев она начала со мной общаться будто я пациент психиатрической больницы, а её друг - это врач», - говорит Ксюша.
– Ты говорила, в колледже был очень тесный коллектив. Это же не могло в течении всех лет оставаться незамеченным?
– То, что с Настей что-то не так, было понятно многим – по её порезанным рукам. И многие учителя много раз спрашивали что с ней произошло. Она отмазывалась тем что упала с велосипеда или её поцарапала кошка. Странно, что они этому верили, ведь понятно что у ребёнка большие проблемы и родители с этими проблемами ничего не делают.
Дети в школе знали о возможной болезни Насти. Некоторые посчитали нужным обратиться к классному руководителю. Но в целом ярого осуждения к девочке не проявляли.
– Были ли какие-то акты агрессии с её стороны?
– Нет, такого никогда не было. Были только акты агрессии по отношению самой к себе. То есть такая ненависть к себе, желание изрезать себя вдоль и поперёк, но к другим – никогда.
К 2020 году психические расстройства опередят онкологию
Главврач ГБУЗС «Севастопольская городская психиатрическая больница» Ирина Шадрина утверждает, что сейчас в России наблюдается очередной пик психических заболеваний.
«Начиная с конца XIX века и по сегодняшний день во всём мире и в России имеются пиковые годы, когда рост психзаболеваний буквально зашкаливает, - говорит Шадрина, – Поскольку психические расстройства – не просто заболевания нервной системы – напрямую зависят от социальных и экономических потрясений. Я назвала конец XIX века – это были войны, революции, социальные потрясения. Те потрясения, которые и сегодня обуславливают рост психических заболеваний».
Считается, что к 2020 году психические расстройства опередят онкологию и войдут в первую пятёрку заболеваний, которые ведут к потере трудоспособности.
В связи с этим регулярно на своих заседаниях Всемирный банк рассматривает – насколько они выросли в той или иной стране и сколько от ВВП приходится тратить на лечение психических расстройств.
Среди психических расстройств наиболее часто встречается депрессия - аффективное расстройство с подавленным настроением. К слову, депрессивное расстройство имеется у каждого третьего жителя России. «Это страшные цифры. За последние 7 лет на 13% возросло число инвалидов по психическим расстройствам. Это огромный экономический ущерб», - сетует Шадрина.
В советский период у жителей России сложилось негативное представление о психиатрии. И сейчас у Россиян есть определённый страх, даже некоторая боязнь психиатров. «Назвать советскую психиатрию карательной – это нанести огромное оскорбление нам – врачам-психиатрам, - говорит Шадрина. - Мы помогаем людям, а россиянам внушили, в том числе в западные СМИ, что психиатрия в СССР, а значит и в России является карательной».
Но лечение в России — добровольное, а значит, никакой карательной психиатрии не существует, говорит врач.
Никто не может заставить человека лечь в клинику — ни психиатр, ни родственники, ни друзья. Только суд — если вынесено решение о принудительном лечении.
Но определенная стигматизация — клеймо на человека, обратившемся к психиатру, в обществе распространена. Это просто предрассудки, считает Щадрина. «Бояться нечего: мы не имеем права никуда давать информацию касательно наших пациентов. С другой стороны, если человек тянет с обращением, если он вовремя не придет к психиатру – он потеряет всё», - резюмирует врач.