«Около девяти утра мы были в аэропорту. По пути в Севастополь Алексей Чалый изложил план действий. Он состоял из трех основных положений: а) на митинге мы предлагаем севастопольцам избрать Алексея Чалого советником главы городской государственной администрации Владимира Яцубы, при этом глава города остается на своем посту и продолжает заниматься обеспечением жизнедеятельности; б) мы заручаемся поддержкой севастопольского «Беркута», который становится силовым прикрытием для наших дальнейших действий; в) мы привлекаем на свою сторону севастопольскую милицию. Каждый из этих пунктов имел свои нюансы, раскрывать которые нет потребности. Но, главное, запомнились слова Чалого: нам нужно продержаться минимум одну неделю. Если продержимся две — хорошо, три — отлично. На более длительную перспективу мы не загадывали.
Набросок резолюции митинга
Минут через тридцать после нашего отъезда из Симферополя у Сергея Кажанова появилась информация, что в Севастополь уже назначен и выехал новый начальник УМВД из Западной Украины. Это соответствовало законам жанра: новая власть должна была укрепить «взрывоопасный» город своей креатурой. Сведения, однако, не подтвердились. Вообще те несколько дней, пока матерь городов русских приходила в себя от горящих шин и смертоубийства, а депутаты почти единогласно штамповали новые законы, не обращая внимания на Севастополь, оказались для нас очень даже нелишними.
Но главное, что я лично для себя вынес из этой короткой поездки: у человека всегда есть выбор. Ты можешь остаться рядом с соратниками, а можешь сказаться больным и отлежаться дома. В феврале некоторые политики, депутаты и чиновники как в Киеве, так и, увы, в Севастополе внезапно и остро занедужили. Это понятно: конец зимы, организм ослаблен. Но выбор есть всегда.
В Севастополе нас ожидал Вадим Колесниченко, депутат Верховной Рады. Поздоровались, я попытался пошутить: «А вот и один из тех, кто уже оказался в списке из двадцати пяти» (накануне новоиспеченная киевская власть составила список из 25 человек, которые подозревались в якобы преступлениях против якобы государства. — В. Г.). Вадим Васильевич невесело улыбнулся.
План, который мы оговорили по дороге из Симферополя, разрушился в мгновение ока: а) Яцуба на звонки не отвечал; б) «Беркут» после предательства властей на короткое время, по всей видимости, оказался деморализован; в) милиция лишь пообещала нейтралитет (впрочем, и то хорошо). Срочно собрали инициативную группу.
Все понимали, что накал страстей в городе велик, ожидания запредельные, и мы не имеем права «слить» протест. Он либо перейдет тогда в неконтролируемую фазу, либо угаснет, и мы никогда больше нужное нам количество людей на площадь не выведем. Случится непоправимое — мы навсегда потеряем доверие.
До митинга оставалось два с половиной часа. Сильного решения не было. Как промежуточный вариант промелькнула такая идея: составить, зачитать и принять общим голосованием обращение к Президенту Российской Федерации с просьбой о поддержке и защите Севастополя. Но тут слово взял Борис Дмитриевич Колесников, адвокат и правозащитник.
Я восхищаюсь хорошими юристами. Почти любую ситуацию они юридически безупречно или почти безупречно могут выкрутить к нужному результату. И вовсе не потому, что юристы продажны, изворотливы, лживы или «закон что дышло». Дело в том, что совершенной, безукоризненной правовой системы, видимо, нет и быть не может. В любой системе существуют лазейки, оставленные законодателями намеренно или случайно, которые можно использовать к вящей пользе одной из сторон, истца или ответчика.
Итак, слово взял Борис Колесников.
Он напомнил, что Севастополь лишен права избирать мэра, поскольку не существует закона о городе Севастополе и его самоуправлении. «А что, если, — предложил Борис Дмитриевич, — на митинге народной воли нам прямым и общим голосованием избрать мэра?»
Этот вариант, конечно, был небезупречен. Некая, никем и ничем не уполномоченная инициативная группа на городской площади простым голосованием предлагает избрать руководителя города. Был и еще один вопрос — мэром формально украинского города предлагалось избрать Алексея Чалого, гражданина Российской Федерации. Одолевали сомнения, но Борис Колесников произнес убийственный аргумент:
«Правовое пространство Украины уже настолько разрушено киевским майданом, что мы также имеем все основания поступать вне правового пространства».
Возразить было нечего, но главное решение — возглавить революцию — было за Алексеем Чалым.
Полчаса, которые для этого потребовались, показались вечностью. Про такие случаи говорят «Лучше два часа слишком быстро, чем одна минута слишком долго». В передаче «Прямой эфир с Борисом Корчевниковым», которая двумя блоками вышла на канале РТР 14 и 15 апреля, Алексей Чалый подробно рассказал, сколь непросто он принимал на себя столь тяжкую ношу. Мне же запомнились такие его слова: «Вы меня — как лейтенанта Шмидта... Ладно. Давайте попробуем».
Приступили к разработке сценария. Важно было не затягивать митинг, провести его коротко, но сказать и сделать самое главное. Мы понимали, что на сцену потянутся многие, причем некоторые лишь для того, чтобы о себе напомнить. Поэтому решено было так: сначала мы достигаем главной цели, организуем избрание Алексея Чалого народным мэром, а потом предоставляем слово всем желающим. Вести митинг взялся Игорь Соловьев. Чтобы предложить кандидатуру Алексея Михайловича, а потом зачитать резолюцию, требовался твердый командирский голос — им обладал Донец Григорий Григорьевич. Сценарий включал лишь четыре или пять выступлений, не более.
Не помню, участвовал ли я в разработке резолюции. Скорее всего, да, поскольку текст хорошо знаком, но на моем ноутбуке его электронная версия загадочным образом не сохранилась. Примерно за час-полтора до начала митинга мы с Татьяной Сандуловой уехали на площадь Нахимова, чтобы проверить музыкальное сопровождение: флэшку с записями патриотических песен и севастопольского гимна.
В тот день накануне митинга народной воли состоялась сессия Горсовета, которая должна была выразить свое отрицательное отношение к захвату власти в Киеве и принять решение о создании в городе исполкома, как было постановлено на состоявшемся в Харькове съезде депутатов Юго-Востока Украины. Но Горсовет четко свою позицию не заявил, он лишь принял постановление № 7146 «О проведении местного референдума». На подготовку такого мероприятия уходят недели. В условиях быстро развивающихся событий это означало, что Севастополь сдавался Киеву.
Беззубая позиция депутатов оказалась как нельзя кстати: проезжая по улице Ленина, мы с Татьяной видели, как разочарованные люди переходили от здания Горсовета к сцене, установленной на площади Нахимова.
Передали флэшку. Зазвучали песни, в том числе «Вставай, страна огромная», а также смонтированное для этого мероприятия обращение к севастопольцам. Оно имело такой же эффект, как некогда церковный набат. Кстати, примерно за полчаса до начала митинга должны были ударить колокола севастопольских храмов, но лишь случайность этому помешала. Молитвенную же поддержку благочинного севастопольского округа протоиерея Сергия (Халюты) мы чувствовали постоянно.
Площадь быстро заполнялась народом. Потом места стало не хватать. Люди стояли на прилегающих улицах, на Мичманском бульваре, кто-то поднялся на постамент памятника Нахимову — такого количества людей я никогда ранее не видел. Оценки, которые прозвучали в СМИ, таковы: от 25 до 35 тысяч. Если взять среднее значение, 30 тысяч, это означает, что на площади Нахимова 23 февраля был едва ли не каждый десятый житель Севастополя.
Игорь Соловьев, Сергей Кажанов и Ольга Тимофеева выехали на мероприятие минут за тридцать до начала, но по дороге сломался старенький «Форд» Соловьева. Ребята откатили машину на обочину, схватили такси и помчались на площадь Нахимова. Игорь и Ольга поднялись на сцену, ожидая выступающих.
Вскоре, в нарушение всех наших планов, просочились через охрану и явили себя миру председатель горгосадминистрации Владимир Яцуба и председатель Городского совета Юрий Дойников. Поступок вполне объяснимый: «Если безобразие нельзя предотвратить, его необходимо возглавить».
Чтобы не допустить руководителей города к микрофону, Игорь заслонил его собой и стоял, проявляя железное хладнокровие, до прибытия Алексея Михайловича. Люди, которые видели сцену лучше меня (я стоял сбоку, со стороны лестницы), потом рассказывали, что заметили легкую толкотню у стойки с микрофоном, но не понимали причину происходящего. Причина была проста: избрание Алексея Чалого народным мэром Севастополя нужно было провести по нашему сценарию, и никак иначе. Не знаю, как у Игоря и Ольги, у меня сердце колотилось бешено: судьба Севастополя еще не решалась, но судьба протестного митинга решалась точно.
Цель была достигнута: имя Алексея Чалого в городе было известно почти всем, репутация — безупречна. Когда Донец Григорий Григорьевич при голосовании, следуя демократической процедуре, спросил «Кто воздержался?», поднялась и сразу же опустилась чья-то вялая рука: скорее всего, кто-то не успел ее поднять, голосуя «За». Поэтому можно смело сказать, что решение об избрании Алексея Чалого руководителем города было принято собравшимися на площади единогласно. Завершающие слова Чалого на этом митинге были простыми: «Спасибо за доверие. Я пошел трудиться».
Помнится выступление Яцубы, его встреченный неодобрительным гулом призыв сохранять единство Украины и попытка припасть на правое колено в знак верности городу. В ответ раздалось реденькое «Не надо! Верим!». Не любит наш народ показушные эффекты. Не любит — и не напрасно, как показал последующий день.
Резолюция митинга народной воли
В настоящее время на Украине произошел государственный переворот. Власть захватили украинские националисты, которые немедленно начали репрессии против работников милиции и политических оппонентов. Деятельность Верховной Рады нелегитимна. Севастопольцы ее не признают. Чтобы вернуть ситуацию в законодательное поле, мы требуем от депутатов Верховной Рады фракций Партии регионов и Коммунистической партии Украины сложить свои полномочия. Свое решение от имени Севастополя доводим до регионов Украины и Автономной республики Крым. Поручить избранному городскому голове незамедлительно приступить к формированию городского исполнительного комитета, отрядов поддержки охраны правопорядка и создание муниципальной милиции в целях обеспечения нормальной жизнедеятельности города.Севастополь 23.02.2014
Единственный сохранившийся и распечатанный на принтере экземпляр резолюции передал мне Донец Григорий Григорьевич, который срывающимся от волнения голосом зачитывал этот текст 23 февраля. На листке сохранились рукописные пометки:
Алексей Михайлович Чалый. Ув. севастопольцы! Предлагаю избрать городским головою Алексея Михайловича Чалого! Предлагаю всем, кто готов защищать город и помочь в поддержании общественного порядка, записаться вот здесь за столами (за сценой были установлены столы и организована запись в отряды самообороны. — В. Г.).
После основной части митинга, пока выступали другие желающие высказаться, на территории спортклуба КЧФ в течение часа или более шли консультации Алексея Чалого с экспертами, которых важно было привлечь к управлению городом. В их числе были В. В. Аксенов, Е. Б. Алтабаева, В. А. Оганесян. Но этого было мало. Требовалось сделать второй шаг: войти в административные здания. Для этого следовало дождаться окончания выступлений, иначе люди с площади могли потянуться за нами и, в случае запертых дверей, начать штурм. Наконец, с началом сумерек митинг завершился, севастопольцы стали медленно расходиться, а мы направились к зданию Горсовета.
Как и следовало предполагать, двери были заперты. Кто-то уже стал пробовать их на прочность, но присутствие Вадима Колесниченко оказалось полезным: депутату Верховной Рады отказать было сложно, охрана пропустила с ним Алексея Чалого и еще несколько человек. Потом эту же операцию мы повторили у здания горгосадминистрации — там, правда, милиционеры довольно долго суетились и бегали вверх и вниз по лестнице, консультируясь с кем-то, но в здание все же удалось войти без разбитых стекол и выломанных дверей.
Революция в Севастополе в этом отношении была необычной, а внешнее проявление страстей умеренным. Единственное разбитое стекло на моей памяти — это вывеска Севастопольской городской государственной администрации на украинском языке.
Она пострадала вечером 16 марта, в день референдума, и то по-глупому. Как говорится, «при невыясненных обстоятельствах».
Как и о чем шли переговоры Алексея Чалого после митинга — мне неизвестно. Таковое есть предмет грядущих жизнеописаний. Эти воспоминания в основном лишь о том, чему автор был свидетелем и в чем участвовал.
Избрание Алексея Чалого народным мэром Севастополя на общегородском митинге 23 февраля стало первой победой.
В 9 часов утра у здания администрации должен был начаться митинг в поддержку Алексея Чалого. Нужно было запитать звукоусилительную аппаратуру, которую предоставил Владимир Тюнин. (...) Было ветрено и дождливо, но горожан собралось изрядно: Севастополь пробудился, и мелкие неприятности в виде дождя уже не могли заставить людей отсиживаться по домам.
На площади Нахимова тем временем мокли под дождем три автобуса, на которых севастопольцы должны были направиться в Симферополь, чтобы обозначить отношение к проходящей в тот день сессии крымского парламента. На сессии решался вопрос о признании или непризнании Крымской автономией киевской хунты. Два автобуса заполнились довольно быстро и уехали, третий же, напротив, оставался полупустым. К микрофону время от времени подходил Иван Комелов, призывая людей поехать на митинг, который проходил у стен парламента. Понимая, что время уходит, и выезд третьего автобуса скоро станет неактуален, я обратился к Александру Караваеву с предложением отправить этот автобус, даже если он не заполнен.
Попутно спросил, как дела в Симферополе. Саша обескураженно махнул рукой и тихо ответил: «Там уже мясорубка». Я не обратил внимания на эти слова, а следовало бы.
В Симферополе же в тот день столкнулись два гигантских людских массива, русскоязычные жители Крыма численностью около пяти тысяч, и крымские татары, коих было около трех тысяч. Известна видеосъемка, сделанная оператором с верхней точки — на ней хорошо видно, как две бушующие многоголовые волны поочередно, с переменным успехом пытаются вытолкнуть друг друга с площади перед парламентом.
Это не было массовой дракой, людей было столько, что они не имели возможности для рукопашной; это было яростное противостояние двух кричащих толп. С одной стороны — людей, набранных с городских площадей примерно так, как в Севастополе, то есть обычных городских обывателей, с другой — рекрутированных молодых мужчин. Численность не победила молодость, молодость не одержала верх над численностью. Потолкались, измяли, отмутузили друг друга и с наступлением темноты разошлись. Итог дня: трое погибших, несколько десятков раненых. Так в Крыму пролилась кровь. Далее нас ожидали два основных сценария: либо эскалация конфликта, либо осмысление происшедшего и успокоение сторон. Слава Богу, что в силу неведомых мне причин — точнее, причин, о которых пока можно только догадываться, Крым пошел по второму пути.
В ночь на 26 февраля Киев преподнес Крыму и Севастополю бесценный подарок. Исполняющий обязанности министра внутренних дел Украины Арсен Аваков на своей страничке в Фейсбуке, то есть в стиле, свойственном высококлассному руководителю высшего уровня, сообщил о расформировании специального подразделения «Беркут». Накануне, 25 февраля, Алексей Чалый заявил о готовности принять в Севастополе бойцов спецподразделения «Беркут», выплачивать им зарплату и обеспечить безопасность семьям. Стойкость и мужество беркутовцев во время событий на Майдане вызывали восхищение в Севастополе.
В ночь с 26 на 27 февраля я проснулся от звука пришедшей на мобильный телефон смс-ки. Сообщалось, что здание Совета министров Крыма в Симферополе захвачено вооруженными людьми. Я переправил это сообщение Сергею Кажанову с вопросом, знает ли он подробности? Сергей не спал, ответил быстро и коротко: знаю, разбираемся, возможно, что это наши.
Остаток ночи и утро прошли в поиске информации. Вдруг на каком-то сайте я увидел сделанную в предрассветной дымке фотографию крымского Совмина с водруженным над ним российским триколором. Тогда это приписали появлению в Крыму «вежливых зеленых человечков» — людей в военной форме без опознавательных знаков. Они это были у здания Совмина, или же это была крымская самооборона — вопрос не первый, не второй, и даже не десятый. Важно, что в тот день переломилась ситуация в Симферополе».
По воспоминаниям Вячеслава Горелова
