Татьяну Мелякову в Саках знают многие. Она переехала в Саки из Москвы ради климата и целебных грязей еще в 2012 году, и занялась развитием туризма для инвалидов. Создала с партнерами компанию «Инватурсервис-Крым», чтобы возить группы людей с ограниченными возможностями по полуострову. Были у нее и другие проекты по развитию доступной среды и инфраструктуры. Но дело не пошло. Как считает сама Мелякова, власти города и республики не оценили ее проекты. Но в среде местных колясочников женщина заработала себе определенный авторитет как активистка и общественница.
Жителей Сак возмущает, что проекты ФЦП в городе реализуются медленно, а сам город, известный на всем постсоветском пространстве как «столица инвалидов», постепенно теряет свой статус, говорит Мелякова. По улицам невозможно проехать на коляске, не сломав ее; к лечебному озеру не подойти; единственный, оборудованный в городе пляж для колясочников на турбазе «Прибой» работает с перебоями. Обо всем этом общественница, сама инвалид-колясочник, говорила открыто, обращаясь к администрации Сак и Совмину Крыма. Писала письма президенту РФ.
С некоторых пор к Татьяне Меляковой стали проявлять интерес сотрудники ФСБ. Они не раз звонили ей и другим колясочникам, приходили домой в поисках источников растущего недовольства среди инвалидов (мысль о том, что источником недовольства может быть объективное состояние городской среды, видимо, местным чекистам в голову не приходит). Обзванивали инвалидов и перед 19 июля, когда колясочники подъехали к местному Дому культуры, где проходило выездное совещание Совмина, чтобы обратить внимание Аксенова на проблему дорог, но ни с ним, ни с сопровождавшими его крымскими телевизионщиками встретиться не смогли.
Публикация «Примечаний» об обзвоне инвалидов наделала много шума: во время визита в Белогорск Сергей Аксенов обвинил наш ресурс во вранье, высказав уверенность, что «ФСБ таким не занимается», и предположив, что это журналисты сами позвонили инвалидам под видом сотрудников спецслужб. Несмотря на проблемы со здоровьем, Татьяна Мелякова согласилась еще раз рассказать, кто же именно звонил ей с предостережениями, и кто приходил к ней домой.
— Татьяна Григорьевна, какие сейчас настроения у колясочников в городе?
— Проекты, которые зашли по ФЦП в город, это заслуга местной власти. Но, к сожалению, 44-ФЗ не дает выбрать подрядчика. Подрядчики, которые зашли сюда через электронные торги, оказались недобросовестными. Одну площадку разрыли — бросили. Подрядчик ушел. Вторую площадку разрыли — бросили. Все дороги разрыты в городе. Это невыносимо.
— Как инвалиды передвигаются по разрытым дорогам?
— Встретила знакомую, она говорит: поломалась вилка на коляске и подшипник. Спрашивает, когда же это все кончится. Здесь испокон веков была столица инвалидов. Тысячи приезжали, и не только со всей России, но и из других стран. Нам здесь уютно. Но сейчас город не для инвалидов: все разрыто, люди вываливаются из колясок, травмируются, коляски ломаются.
— Люди с ограниченными возможностями пытаются донести местным властям, что город стал недоступен для инвалидов?
— Поскольку мне небезразлична судьба города, я вступила в местное сообщество инвалидов «Товарищ». И каждую неделю [глава администрации] Андрей Николаевич Ивкин приходил к нам, отчитываться, что сделано. В 2015 году был проект «Город, доступный для всех». Инвалиды его поддержали, он поехал, защитил его [в Москве]. Министерство труда РФ, вроде, его поддержало. Говорили, что проект на подписи у Медведева.
Поэтому, когда инвалиды разрывали меня [со своими жалобами], я всегда просила потерпеть. Тем более, в городе меняют коммуникации, которые 60 лет никто не менял. Но когда улица Курортная три года стоит разрытая, и никто [из подрядчиков] там так и не появился, дороги нет, а мы ездим по тротуарам, с которых сняли плитку… Когда дождь идет, то коляски застревают, разбиваются…
Саки считаются столицей инвалидов всего бывшего СССР. В подъездах здесь можно увидеть пандусы и поручни
— Куда-то еще жаловались?
— 27 июня приехало телевидение крымское. Я в соцсетях увидела сообщение: «Кто неравнодушен к состоянию дорог в городе, особенно к улице Комсомольская, просим приехать, будет снимать телевидение». Так как народ узнал, что там будет [встреча с тележурналистами], то людей собралось много — человек 200, а на колясках человек 50. Понятно, что прибежали сразу и из «Единой России», и заместитель главы города, и из городского хозяйства.
Пока ждали телевидение, началась ругань. Смотрю, телевиденье приехало, а к нам не подходит. Потом я узнала, что, если они покажут это собрание, которое переросло в митинг… Им не разрешат это показывать.
— А почему не разрешат? Ведь люди просто пришли на встречу. Журналисты сняли репортаж?
— Они [телевизионщики] не думали, что соберется почти полгорода. В итоге они нас сняли, не показывая вот эту массу людей. У меня взяли интервью.
Я сказала, что в своей коляске я за неделю два раза меняла подшипники. Мало того, у меня полетели щетки, и ремонт обошелся в 9 тысяч рублей. Я человек эмоциональный, и я высказалась, что в городе нет хозяина.
Я понимаю, что есть долгосрочные проекты, что все сразу не делается, но нужно иметь какую-то перспективу. В городе действительно сделано много. Детские сады отремонтированы. Но почему, зайдя в ФЦП, [подрядчики не справляются]? Они то ли деньги не осваивают, то ли что…
— После участия в съемке сюжета были ли у вас какие-то проблемы?
— После того, как я высказалась, мне в тот же день позвонили из ФСБ. Говорят, что они со мной хотят побеседовать по прошедшему мероприятию. Позвонил начальник городского отделения ФСБ. В этот день он не смог со мной встретиться, позвонил, извинился. Потом пришел ко мне [домой]. Я попросила его показать мне корочки - он показал.
Он выяснял, кто организовал это сборище. Просил назвать фамилии. Я говорю: «А почему вы у меня спрашиваете?» Я увидела [объявление] в социальных сетях и пришла. Оказывается, позвонили не только мне, а еще шестерым, которые также активно себя там вели.
Потом на следующий день позвонили и говорят: «Придите в отделение МВД». Там дали мне бумагу.
— Вы ему [Фещенко] объяснили, что просто встречались с телевизионщиками?
— Конечно. Я рассказала, что поднимала проблемы всех, кто передвигается на колясках. Спрашиваю: что я не так сделала? Он говорит: «Мы вас понимаем, но вы должны понимать, что все должно быть санкционировано». Я ответила: «Конечно, в следующий раз мы все сделаем официально, если это нужно будет».
— Но ведь это был не митинг. Неужели санкцию на встречу с телевидением необходимо брать в ФСБ?
— Я так и не поняла, почему [ко мне пришли]. Мы с ним минут 40 сидели. Он задавал вопросы и говорил: «Дайте мне фамилии». Я сказала, что не знаю, кто [встречу с журналистами] заявлял.
Потом, дня через три, мне звонит председатель общества инвалидов «Товарищ» [Анна Орлова] и таким надрывным голосом говорит: «Таня, я сейчас была в администрации, тебя сейчас хотят отсюда [из Сак] выселить».
Я говорю: «На каком основании? Во-первых, я гражданин России. Во-вторых, у меня есть временная регистрация на пять лет». Она просила никому не говорить, что меня хотят депортировать. Я спросила, кто это проговорил. Она сказала, что кто-то в администрации, но пришел Фещенко и сказал, что я адекватная женщина, что он со мной беседовал. [Попросил], чтобы меня не трогали.
— Вы считаете, подобные приемы воздействия – в рамках законодательства?
- Конечно нет. Если кто-то из администрации действительно это сказал, то грош им цена. Если Аня сама придумала… Если ее вызвали как председателя общества инвалидов и сказали меня припугнуть - это другое.
— Вы предпринимали еще какие-то действия, чтобы отстоять права инвалидов?
— Я предложила еще одному инвалиду, Елене Раздолькиной, написать письмо, в котором указаны все сроки начала и окончания [строительства объектов] ФЦП. Все они должны были завершиться в 2017-2018 году. За неделю мы собрали 1038 подписей — в основном от инвалидов. Председатель крымского регионального общества инвалидов Поддубный Сергей Анатольевич отвез письмо Аксенову. Мы отдали ему копии, а оригиналы [передали] Поклонской. Она пообещала отдать это письмо лично Путину.
— Когда вы написали это письмо?
— В начале июля мы уже отдали его Аксенову. И когда Аксенов приезжал сюда на совещание, на которое не пустили инвалидов, он уже озвучивал с трибуны, что к нему обращаются из инвалидных организаций и просят о помощи. Он попросил Ивкина отчитаться. Тот вышел и сказал, что в течение двух месяцев он закроет тему по улице Комсомольской.
— Уточните, пожалуйста, куда и когда вы писали жалобы.
— Мы написали более 100 обращений на горячую линию Путину, но ответов не было. Писали письма перед тем, как проводилась «прямая линия» президента. Почти все колясочники написали: каждый взял свою тему по состоянию города. Даже видео обращение было, но никто не отреагировал. Я понимаю, что его [обращение] могли спустить вниз. Но даже если его спустили, то с момента обращения - а сейчас уже август - никто ничего не отвечал.
— Как возникла ситуация, что инвалидов не пустили на встречу, хотя глава Крыма озвучил проблему и был с ней знаком? Кто хотел принять участие во встрече?
— Там был Поддубный. Но ребята, молодежь, спросили меня: «Тань, а как ты думаешь, что будет, если мы возьмем коляску инвалидную, и напишем: «Сергей Валерьевич, просим прокатиться на этой коляске по нашему городу». Я сказала: «Ребята, вы можете это сделать, но я не приду, я плохо себя чувствую».
Они эту коляску привезли. Они пришли попросить Сергея Валерьевича прокатиться на коляске, как это сделал мэр Нижнего Тагила. Почему нет?
— Чем закончилась эта история с коляской? Нам известно, что вам вновь звонили из ФСБ по этому поводу.
— Перед этим, как приехать Аксенову, мне звонит Фещенко, спрашивает, удобно ли мне говорить. Я сказала, что вообще-то я обед готовлю. Он сказал, что [звонит] по поводу того, что к приезду Сергея Валерьевича готовится какая-то акция…
Я спросила, почему он мне звонит. Он ответил: «Ну, я же вас знаю». Ну, и что? Меня многие знают, как я должна реагировать на звонок? Он говорит: «Ну, я хотел спросить. Если это готовится, то не надо этого делать». Я сказала, что болею, сказала: «Вы меня этими звонками достали». Он извинился.
Такой же звонок был и Лене Раздолькиной, и еще кому-то. В итоге ребята все равно подошли [к месту встречи с Аксеновым] и хотели акцию эту провести, но охрана не дала этого сделать.
— Есть ли что-то незаконное в том, чтобы прийти на встречу с главой республики?
— Единичное пикетирование не наказывается законом. Пусть это оценивается как пикетирование: привезли коляску, поставили и, ради Бога, если вы нормальный руководитель, то выйдете к народу. Пусть народ расскажет [о своих проблемах].
Поддубный Сергей Анатольевич, председатель крымской организации инвалидов, он был в свое время депутатом Государственной Думы – тоже, можно сказать, чиновник. Он же мне позвонил еще до Фещенко, спросил, что мы собираемся делать. Я сказала: «Ничего, вот дома лежу». Он говорит: «Ну, вы этого не делайте, потому что мы с Брезецким (помощник Аксенова по делам инвалидов) хотели к нему после встречи [подойти]. Он [Аксенов] согласился с нами встретиться по поводу строительства реабилитационного центра у санатория Бурденко». Я ему сказала: «Сергей, вы свой интерес преследуете. Может, пусть они доделают то, что развалили, а потом реабилитационный центр строить?»
— После этих звонков вы высказывали публично свое мнение?
— Я дома была, вообще никуда не выходила.
— Как после этого вы себя чувствовали?
— До сих пор выкарабкаться не могу. Взять бы и написать в прокуратуру, и взыскать еще за моральный ущерб, за вот это давление, которое идет со всех сторон. Явно сам бы [глава сакской ФСБ] не звонил, ему сказал кто-то из администрации. Я так понимаю, что здесь просто страшная коррупция, и пока кто-то не приедет из Москвы, ситуация не изменится.
— А в чем проявляется коррупция?
— По докладам и отчетам у них все хорошо, а люди-то видят, что озеро мелеет, озеро зацветает. Они ставят эту пятиметровую стену волнорезов, вроде как для защиты, но, вы меня извините, на озере пятиметровый волнорез? Да на море таких нет! Его поставили, и к озеру теперь невозможно подойти. Понятно, что в озере сейчас запрещено купаться, потому что всякие, даже летальные, исходы бывают. Но можно же организовать доступный пляж, где будет медицинский работник, объясняющий, что зайти нужно всего на 20 минут, а не лежать в озере этом полдня. Или намазаться грязью, и не стоять на солнцепеке.
— Озеро обносят стеной, чтобы перекрыть доступ к нему?
— Делается канал. Вроде как это преграда для сточных вод ливневой канализации, которая там есть. Но, вы меня извините, разрыли все и бросили…
Привлекательность Сак как курорта теряется. Люди сюда едут по необходимости. Таких грязей нет нигде, нет и обслуживания такого. В санаториях комфортно людям. Раньше нам [инвалидам-колясочникам из Москвы] (Татьяна прописана в столичном районе Некрасовка и является председателем районного общества инвалидов – ред.) была положена реабилитация в Москве, но мы убедили министра [труда и социальной защиты], что реабилитацию необходимо перекинуть на сакский санаторий имени Бурденко. И Москва это сделала.
— Вы считаете, что сотрудники правоохранительных органов нарушили закон?
— Я думаю, они на меня просто давили. И на других людей.
— Какова цель этого давления? Чего они хотели добиться от вас и от других колясочников?
— Чтобы мы заткнулись и сидели дома. Чтобы ничего не говорили во всеуслышание средствам массовой информации, не собирали подписи, не жаловались Путину и Аксенову. [Хотели] просто нас запугать, чтобы мы сидели и молчали.
— После выездного совещания Совета Министров в Саках вам какие-то звонки поступали?
— Нет, мне [больше] не звонили. Мы только между собой, с общественниками, общались по поводу озера. Я выступила на собрании по поводу реконструкции лечебного озера, предложив пригласить в Саки Генпрокуратуру РФ, чтобы выявить все нарушения по ФЦП и привлечь виновных к максимальной ответственности. Но резолюции по этому круглому столу организаторы так и не предъявили.
«Примечания» уже писали, что молодой человек, представившийся сотрудником ФСБ, звонил перед приездом Сергея Аксенова в Саки и другому инвалиду - Елене Раздолькиной. Из беседы с ним она сделала вывод, что недовольных положением дел в городе колясочников на встрече с премьером видеть не хотят. Мы также попросили Елену уточнить, как это было.
«Я в это время находилась в автобусе, потому что мы ехали по дороге в Евпаторию на концерт. До этого я говорила с Татьяной (Меляковой — ред.), которая сообщила, что ей позвонили из ФСБ. Я кладу трубку и тут же звонит он, — вспоминает нюансы общения с представителем силовой структуры Елена. — Поэтому, когда он сказал, что надо с вами встретиться, я говорю, даже не слыша его ответ, на эмоциях: «По поводу чего? По поводу того, что коляски выйдут? Так не беспокойтесь, коляски не выйдут. А встречаться с вами я не буду. Вызывайте меня повесткой. Он молчал».
«Если накануне приезжает глава республики, то, что можно еще подумать? — рассуждает муж Раздолькиной, тоже инвалид-колясочник Александр Байок. — Понятно, что они хотели предупредить о встрече, что наше появление там нежелательно».
Предположение главы правительства Крыма, что журналисты самостоятельно «запугивали» сакских инвалидов от лица сотрудников ФСБ, Раздолькина отрицает. «Это чушь собачья», — говорит Елена.
Собеседники «Примечаний» в Саках связывают эти звонки с намерением инвалидов предложить Аксенову самому прокатиться на коляске по разбитым дорогам. Мы встретились с колясочниками, которые действительно хотели поговорить с Аксеновым и сопровождавшими его крымскими журналистами о состоянии дорог, и приехали к Дому культуры, где проходило выездное совещание Совмина. Но сделать это им не удалось. Записи бесед с этими людьми есть в распоряжении редакции.
2 августа мэр Сак Андрей Ивкин в городской газете обрушился с критикой на тех, кто «устал ждать» улучшений и «злобно критикует» власти в соцсетях.
9 июля Глава администрации крымского курортного города Саки Андрей Ивкин неожиданно ушел в отставку. По словам заместителя мэра города Елены Минаковой, отставка Ивкина связана с состоянием его здоровья и не имеет отношения к жалобам колясочников на затянувшийся ремонт дорог.