Программа реновации затронет более миллиона москвичей. Именно столько людей должны переселить из старых «панелек» (и не только) в новостройки. В общей сложности по программе будут снесены 5173 жилых дома. За два года, с начала старта, реновация уже стала достаточно болезненной темой для москвичей. Архитектор Тимур Башкаев, чье бюро занимается проектированием реновационных кварталов, рассказал «Примечаниям» о достоинствах и проблемах программы.
— Программу реновации достаточно активно критикуют ее участники. Как вы к этому относитесь?
— Я категорически не поддерживаю все эти кликушеские нападки на реновацию. Потому что оставлять в современном мегаполисе районы с плотностью 7 тыс. кв. метров на гектар — это преступление перед городом и перед его жителями. Город — это не деревня. Территории мегаполиса должны приносить бонусы всем жителям и работать на его развитие. Люди должны жить на комфортном расстоянии от центра, не тратить свои силы на дорогу, не добираться по два часа на электричке. Высокая плотность — огромный плюс для города. Многие жители этого не понимают. Большинство людей уверено, что плотность это плохо. Это к сожалению, непрофессиональное мнение. Неплотный город — это неэффективный город. Город живет людьми. И чем ближе и плотнее будут услуги, функции и люди, тем более эффективным будет город. Такой город будет быстрее развиваться и, в конечном итоге, сможет тратить гораздо больше на комфорт и увеличение качества жизни, чем огромный, но неплотный город.
— Все ли «хрущевки» нужно сносить?
— Если бы это были дома хорошего качества… Панельки сносят не потому, что они ветхие. Вся проблема в инженерии. Эти серии изначально строились так, что в них не предусматривалось капитального ремонта. В домах нет подвалов, инженерные системы замурованы в стенах и проходят в земле под полами первых этажей. Они изначально были задуманы и построены как временные сооружения для быстрого решения острой жилищной проблемы. Все же думали, что будут жить при коммунизме через 20 лет, и ничего менять не придется.
Мы проверяли все возможные варианты, даже надстроек. Это все безумные деньги. Одна компания сделала два дома, после чего просто разорилась. Это абсолютно не эффективно. Надо строить лифты, выкапывать коммуникации, делать подвал, отселять первый этаж, строить для жильцов первых этажей дома под переселение, потом заселять их обратно. «Хрущевки» — это продукт социалистического государства, авторитарного, в котором по команде принимают ответственные градостроительные решения, порождая сложные, чреватые конфликтами проблемы. Но, не взирая на все острые споры и конфликты, город обязан решать проблему пятиэтажек, пока отказ инженерных систем не принял лавинообразный характер. И уплотнение таких районов — самый эффективный путь решения этой сложной проблемы, и на благо жильцов района, и всех жителей города.
— Не все пожилые жители «хрущевок» хотят переезжать. Они просят оставить их в покое, дать возможность провести старость в своем доме.
— Мы и так довольно поздно приступили к программе реновации. Если бы эту проблему отложили еще лет на 10-15, то системы инженерии начали бы просто отказывать, конструктивные стыки панелей начали бы разваливаться. И по всей Москве у нас бы миллионы квадратных метров жилья вышли из строя почти одновременно. Это было бы сравнимо с технологической, а потом и гуманитарной катастрофой.
— А некоторые наоборот ругают программу за медлительность.
— Даже с учетом всех возможностей стройкомплекса Москвы нужно несколько волн: построили — переселили. А три-четыре волны — это 10-15 лет. Последние пятиэтажки будут снесены только лет через 15. И это уже балансирование на грани. Дай бог, чтобы с ним не начались какие-то серьезные аварии.
— Дома, которые строят сейчас, лучше?
— Сейчас строятся обычные капитальные жилые дома. Монолит, стандарт. Да, не очень дорогая отделка. Но это крепкие дома — на железобетоне точно никто экономить не будет. Самое главное, что эти дома будут ремонтно-пригодными! Они простоят лет 25-30, потом придет другое поколение, заменит коммуникации, поменяет облицовку фасадов, окна — и будет новый дом. Потому что бетонная коробка может простоять и сто, и двести лет.
— Многие жалуются, что там очень плохая звукоизоляция.
— Она везде плохая. У нас вообще нет норматива по межэтажной звукоизоляции. У нас в перекрытиях не заложено для звукоизоляции ничего. Даже многие элитные коммерческие дома строят без полноценной звукоизоляции. Кошка у соседей скребет по полу лапой — все слышно. Надо разрабатывать и вводить нормативы по горизонтальной звукоизоляции для всех жилых домов. Но это сложно, кто-то должен их лоббировать. Девелоперам это невыгодно, потому что вырастет цена метра, сложнее будет продать. Если честно, я не представляю, кто может заняться такой задачей.
— Просто это несколько сюрреалистично, что мы улучшаем жилищные условия, а о такой естественной потребности как тишина, все забывают.
— Да, такие вещи выпадают. Сколько раз уже меняли нормативы по утеплению, уж можно было бы один раз внести и по звукоизоляции. Я очень надеюсь, что мы когда-нибудь к этому придем, потому что, конечно, сложно говорить о комфортной жизни в доме, когда нет звукоизоляции. Сейчас жильцам приходится ее делать самим.
— Кто проектирует реновационные дома?
— Архитекторов нанимает строительная компания, которая выиграла тендер. И, конечно, она нанимает самого дешевого, самого говорливого архитектора. Это, конечно, ухудшает качество проектов реновации, что очень обидно.
— Когда вы проектируете районы, что вы пытаетесь в них вложить?
— Москва — это сложный пазл разнохарактерных типов застройки. И этим она хороша. Здесь есть сталинская эпоха, доходные дома, конструктивизм, модернизм, те же «хрущевки». И для города это очень хорошо, когда разные фрагменты города имеют разные образы. И мы бы хотели, чтобы и после реновации город имел разные морфотипы своей застройки даже в границах одного района. Например, разрабатывая проект по реновации на Нижегородской улице, мы выделили несколько зон с разными московскими морфотипами застройки. Вдоль главной улицы мы расположили парадные дома по типу застройки 30-х годов, в глубине сохранили небольшие тихие дворы с невысокой застройкой. Рядом с небольшим парком мы расположили современный плотный жилой комплекс из многоэтажных домов с полуоткрытыми в парк жилыми дворами. Очень бы хотелось, чтобы строители не испортили.
— А как они могут испортить?
— Строители могут испортить любой проект, если над ними нет контроля. Сейчас архитекторы лишены юридической возможности влиять на качество реализации их проектов. Мы отстранены от процедуры приемки здания в эксплуатацию. В этом я вижу огромную опасность падения качества городской среды, в том числе и в районах реновации. Необходимо срочно вернуть архитекторам контроль за качеством реализации их проекта.
— В чем-то разочаровала вас реновация?
— Такое количество наверху контролеров, не архитектурных, а просто чиновников, которые предъявляют множество формальных требований, что очень усложняет нашу работу. Не дают делать этажность, которая необходима, исходя из транспортного каркаса района. Иногда из популистских соображений идут на заведомо неэффективные решения. Например, у метро можно и нужно повышать этажность и плотность застройки. А в удалении можно наоборот ее понизить и добиться разнообразия и комфорта. Это азы градостроительства. Многие хотят жить у метро, это экономически выгодно для города.
— Еще многим жалко старые деревья, которые вырубают вместе со сносом «панелек».
— Я все понимаю, мне тоже их очень жаль. Я сам родился в пятиэтажке, вырос на берегу пруда, лазал по дубам. Но это никакого отношения к эффективному современному городу не имеет. Если вы хотите жить среди деревьев, то вам лучше купить дом в деревне. А здесь город, где земля имеет безумную цену. Если мы посмотрим на старые европейские города — тот же средневековый Париж до Османовской реновации — там почти не было деревьев. Это только потом, когда накопили какой-то жирок, начали разбивать бульвары и скверы. Город создается не для зелени, а чтобы качественно жить, реализовывать себя, эффективно работать, полноценно отдыхать, иметь хорошее образование, медицину, социальное обслуживание.
Вместо того, чтобы плакать по деревьям между пятиэтажками, лучше создавать систему природных каркасов. Я считаю, что лучше иметь один центральный парк как в Нью-Йорке или систему парков, чем редкое озеленение во дворах. Вопросы экологии надо решать не популизмом, не хайпом, не истериками, а профессиональным системным подходом. В Нижегородском районе реновации город хотел равномерно застроить кварталами всю территорию. Мы с большим трудом отстояли небольшой парк с водоемом. Он отделяет дома от промзоны. Там можно погулять с коляской, собакой, покататься на велосипеде.
— Получается, что и с этой стороны тогда выгодно строить более высокие дома, чтобы хватало места для зеленой зоны?
— Совершенно верно. Но чиновники боятся, что люди не поедут в высокие дома.
— Вот пришла к вам бабушка и сказала: «Я жила в пятиэтажке на втором и тут меня на 14-й этаж переселяют». Что бы вы ей ответили?
— Во-первых, 14-й — это вообще отличный этаж, там самый здоровый, чистый воздух. А, во-вторых, город живет по своим законам. И бабушка должна понимать, если город будет правильно развиваться, будет хорошо и ей. Будут деньги на здравоохранение, на инфраструктуру, парки. Строительство плотного города — это не диверсия против бабушек. Это формирование эффективного города будущего для последующих поколений.
— То есть надо думать на перспективу?
— Обязательно нужно думать о будущем. Вообще Советский Союз за 70 лет вырастил целые поколения иждивенцев, которым все должны, в том числе и город. Те же парковки должны, например. Но ведь есть же законы развития городов, они сложные и жесткие. Если мы не будем их выполнять, то мы все будем жить хуже. И бабушки, и их внуки.