«Националисты, которые раньше рядились в патриотические тоги, захватили власть, и нам стало понятно, что российский флот они здесь не оставят и не дадут спокойно жить русским. В городе начали происходить какие-то странные вещи. По всей Украине в это время шли захваты административных зданий бандеровцами. И на этом фоне у нас поползли слухи, что националисты захватили или собираются захватить то или иное здание. В город начали проникать провокаторы, поэтому на въезде в город появились блокпосты. В Севастополе с начала «майдана» проходили митинги. И вначале там были и с российскими, и с украинскими флагами. Но это было не то. Нужно было что-то масштабное во главе с настоящими лидерами. Решение о «митинге народной воли» приняли дня за два. Начали печатать листовки на принтерах. Размещали их в магазинах, раздавали прохожим. Сколько выйдет на площадь, было непонятно», — Игорь Соловьев. Он принимал участие в подготовке митинга, был его ведущим, а потом ежедневно информировал население о решениях народного мэра. Можно сказать, он был голосом «Русской весны».
«План разработали часа за два до митинга. Не очень понятно было, что делать. Тогда же Чалому предложили стать народным мэром. Надо было решать быстро. «Мне нужно полчаса», — сказал он, сел перед компьютером и стал что-то читать. Помню, я ещё с кем-то пошутил: «Пошёл читать «Руководство городами для чайников», — рассказывает Соловьев. — Мы же продумали сценарий митинга и поехали на площадь Нахимова, где должна была решиться судьба Севастополя и, как потом выяснилось, всего Крыма».
«Говорили, что когда беркутовцы увидели на площади множество людей, по инерции взяли в руки щиты и спрятались за ними. Им казалось, что сейчас на них набросятся с коктейлями Молотова, как в Киеве. Они не ожидали, что Севастополь их встретит как героев. Крепкие мужики не могли сдержать слёз, — вспоминает активист. — До начала митинга на сцену внезапно поднялись представители тогдашней власти — Владимир Яцуба (председатель Севастопольской городской государственной администрации), глава горсовета Юрий Дойников, депутаты из Партии регионов. И вот я понял, что если они начнут говорить, то народ может разойтись. Мне стало страшно, что наше дело может так бесславно закончиться, поэтому я решил никого из них к микрофону не пускать. В голове закрутилось только: «Где Чалый?». А Чалого всё не было. Я очень волновался — что же делать?».
Где был Алексей Чалый, видел журналист издания «Форпост Севастополь» Дмитрий Осипенко. Чалый ходил рядом с ним целый час и думал. «Когда он поставил ногу на ступеньку, ведущую на сцену 23 февраля, наступил переломный момент в новейшей истории. Не решись он тогда на этот шаг, — неизвестно, что случилось бы дальше. Это был самый сложный период в моей жизни. Я осознал всё только в тот момент, когда стоял на крыше городской администрации и смотрел, как Алексей Михайлович разворачивает с древка огромный триколор», — говорит Осипенко.
«Нас загоняют в рамки, как людей второго сорта, которым будет запрещено иметь то самое право на историю и русский язык», — сказал Чалый с трибуны.
Его объявили народным мэром и мэр официальный, стоящий на площади, этот выбор поддержал.
«Желание, чтобы Россия вернула себе Севастополь, было у всех. Но никаких таких пунктов в резолюции не было, потому что мы не знали, как Россия на это отреагирует. Мы вообще не знали, что будет дальше. Могли остаться один на один со всей Украиной или может Крым тоже поднимется, или восточная Украина к нам присоединится, и мы вместе будем отстаивать свои права. Задача стояла очень сложная. И ожидать, что российская власть вернёт Крым, мы не могли. Страну, где 140 миллионов человек живёт, и живёт хорошо, ставить на грань войны, потому что мы хотим домой, тоже не совсем правильно. Надеялись, но, конечно же, не было никакой уверенности в этом. Поэтому в резолюции после митинга про это не было ни слова. Было другое: мы не подчиняемся властям Киева, мы избираем своего мэра. Но на площади люди говорили, что мы с Россией. Непонятно было, в какой форме, но все этого очень хотели», — рассказал спустя год после этих событий ведущий митинга Игорь Соловьёв.
На «митинге народной воли» также была принята резолюция, в которой говорилось, что Севастополь не признаёт последние решения Верховной рады Украины, а происходящее в стране считает государственным переворотом. Протестующие приняли решение не перечислять налоги, собранные в Севастополе, в столицу Украины и организовать на территории города отряды самообороны, в которые стали записываться тут же.
«В какой-то момент я, стоя на сцене, огляделся по сторонам и увидел такую картину: надо мной ясное синее небо, по нему плывут облака, до горизонта всё заполнено людьми и вокруг развеваются российские флаги. В этот момент невольно подумалось: «Вот это сказка! Ради этого дня стоило жить. Неважно, что будет завтра, но сегодня я абсолютно счастлив», — говорит активист «русской весны».
На следующий день мэр Севастополя официально подал в отставку, городской совет на внеочередном заседании принял решение о создании управления по обеспечению жизнедеятельности города и его руководителем стал Алексей Чалый. Киев же назначил нового мэра и завёл уголовное дело на Чалого, но арестовать его не удалось. Вход в администрацию охраняли несколько тысяч человек. Представителей СБУ вместе с прокурором заставили покинуть здание и порвать ордер на арест нового мэра города. А потом вся многотысячная площадь пела «Севастополь — город русских моряков».