Мы плыли в Севастополь на небольшом остроносом катере под названием «Юпитер» и по этому поводу я рассыпался историями из греческой мифологии, а мой шестилетний сын тут же вытаскивал забавные параллели и модификации, которыми, как оказалось, просто пестрят многие из его компьютерных игр. В Севастополе я переключился на рассказы о затопленных кораблях, об адмиралах Нахимове и Лазареве, о войне с Турцией и т.д. и т.п. Обратно мы возвращались глубокой черной крымской ночью под небом, искрящимся мириадами звезд и я повел речь об астрономии, особенностях тех или иных звезд и созвездий.
— Папа, — спросила меня моя взрослая дочь, — я смотрю на тебя и на людей твоего круга и просто поражаюсь широте ваших познаний, мне кажется, что ты способен прочесть лекцию буквально на любую тему. Я ни разу не встречала людей с таким кругозором среди моего поколения. Скажи, где и что мы упустили? И откуда у вас эта энциклопедическая эрудиция? Это особенность вашего университетского образования?
Дело, разумеется, не в образовании. Знания впитывались и оседали в памяти из самых разных источников. Дело в том, что мое поколение сформировалось до эпохи интернета и необходимость в запоминании диктовалась принципами экономии и оптимизации мыслительных процессов. Таких бескрайних шпаргалок как Гугл и Яндекс под руками не было, и не существовало айфона с удобной программкой, сканирующей ночной небосвод и сообщающей все необходимые сведения о любом из созвездий. Разумеется, информацию всегда можно было найти в библиотеках, но не будешь ведь по каждому пустяку рыться в каталогах и запыленных фолиантах. Гораздо проще запомнить. Вот мы и запоминали все подряд. С избытком. Моя память хранит тысячи, самых разнообразных и ни разу в жизни не пригодившихся мне сведений. Битва на Неве со шведами — 1240 год, Ледовое побоище — 1242, Куликовская битва — 1380, и рядом с этими датами из сомнительной хронологии, номера телефонов всех моих одноклассников, спин электрона и кварка — одна вторая, а у фотона — единица, число е это 2,718281828…, а, а для простоты запоминания 1828 — год рождения Льва Толстого. Сегодня мнемотехники решительно уходят в прошлое. Ну кому придет в голову запоминать число е по дню рождения Толстого?! Длительная память — становится рудиментом.
Человеческая память пережила три глобальные революции. Первая это — изобретение письменности. Письменность уничтожила необходимость эпоса. 24 тысячи стихов Рамаяны передавались из уст в уста! Моей дочери кажется удивительным, что я знаю на память три-четыре сотни стихотворений, а представить себе, что память хранит 24 тысячи стихов, это уж просто на уровне фантастики. Однако, в дописьменную эпоху это было не просто нормой образованного человека, но банальной необходимостью сохранения информации. Именно тогда и возникает настоятельная потребность в рифмованной поэзии (поэзия, как известно, гораздо старше прозы). Информация рифмовалась и ритмизировалась с самой банальной целью — упростить запоминание. Практически все великие эпосы созданы в дописьменную эпоху. Конечно, традиция устного эпоса не могла прерваться внезапно и с изобретением письменности обрела своих продолжателей. Так Вергилий, во многом подражая Илиаде и Одиссее пишет Энеиду. И «Потерянный рай» Мильтона, и «Божественная комедия» Данте, и даже «Пизанские Кантос» Паунда носят эпический характер. Но эпос, в данном случае использовался только как сложившаяся форма, его насущная необходимость, существовавшая в дописьменную эпоху, отпала. Вторая революция, оказавшая глубочайшее влияние на мышление и память — это изобретение книгопечатания. Письменность избавила цивилизацию от необходимости хранить в памяти десятки тысяч стихов. Были созданы величайшие рукописные хранилища информации, такие как Александрийская библиотека. И даже многие частные библиотеки обладали довольно обширными собраниями (например, знаменитая Вилла свитков, близ Геркуланума содержала около 2000 папирусов). Однако, рукописи есть рукописи. Тираж их (за исключением таких бестселлеров, как Библия) был крайне ограничен и необходимость помнить прочитанное, пусть не дословно была крайне высока. Каждый образованный человек допечатной эпохи прекрасно знал все основные классические произведения. Любой новый трактат всегда изобиловал прямыми и косвенными цитатами из древних непререкаемых источников. Цитаты эти никогда не выделялись и авторство (за редкими исключениями) не указывалось. Любому интеллектуалу, пишущему новое произведение, просто в голову не приходило, что читателю неизвестны творения классиков. Да и о каком выделении может идти речь, если тогда не только не существовало кавычек и других знаков препинания, но и слова из экономии места не отделялись друг от друга! Книгопечатание во многом освободило память от необходимости запоминания всего корпуса базовых текстов. Частные библиотеки стали необходимыми атрибутами любого образованного человека. Да и обилие информации, растущей как снежный ком, уже просто не позволяло запомнить все. Память фиксировала реперные точки, а детали оставались за корешками книг. Ученый, философ или писатель прекрасно ориентировались в своих библиотеках и точно знали где и что им следует искать при необходимости. Конечно, вплоть до Велимира Хлебникова сохранялись такие мыслители и поэты-перекати поле, у которых обращение к библиотекам было пунктирным и они хранили в своей памяти гигантское количество информации, которая при их кочующем ритме жизни всегда была под рукой. Однако в общей интеллектуальной массе нарастала потребность не в запоминании и сохранении информации, но в ее анализе, синтезе, систематизации, оценке.
Следующая, и наверное, самая глобальная революция это изобретение цифровых технологий и интернета. Весь мир, как мечтал об этом великий Борхес, превратился в гигантскую библиотеку. Невообразимое хранилище разнообразнейшей информации с удобными поисковыми системами. Необходимость запоминать абсолютно любые сведения отпала окончательно. Компьютер забирает в свое чрево не только общезначимую, но и приватную память. Отпала надобность хранить впечатления от поездок, фиксировать самые радостные и горькие моменты жизни внутри своей черепной коробки, все это с легкостью нажатия двух-трех кнопок можно записать на диск, выложить в ФБ или ЖЖ. Сегодня на интеллект возлагаются совершенно другие задачи. Оценка достоверности тех или иных сведений, фильтрация бесконечного потока информации, отделение зерен от плевел. В дописьменную эпоху события, изложенные в эпосах не подвергались сомнению, они могли только дополняться и расширяться, но любая критика или анализ просто не существовали как класс! Сложно представить себе критический трактат в стихах, посвященный, например, разбору Рамаяны. Иногда сказители могли вносить определенную окраску в изложение и импровизировать в русле общей темы. Так в древней Элладе выделяли два типа сказителей: рапсоды — чистые исполнители и аэды — импровизаторы и создатели новых поэм. В рукописной культуре доверие к древним текстам также чрезвычайно высоко. Любая ложь или фальсификация по-прежнему просто немыслимы. Но самые дерзкие умы уже отваживаются на критику, допускают возможность заблуждения, вступают в диалог с классиками. Во времена книгопечатания критика и анализ становятся важнейшей частью развития культуры. Появляются откровенные мистификации и симуляции. И уже фигура Шекспира вызывает серьезные сомнения в подлинности. Новый виток распространения недостоверной информации возникает в конце XIX начале ХХ века с появлением и развитием СМИ. В 1917 году американский журналист Генри Менкен пишет в одном авторитетном журнале фальшивую историю ванн, с целью продемонстрировать как легко можно скормить любую лапшу доверчивой публике. И несмотря на то, что эта история изобиловала откровенно абсурдными псевдофактами, она была принята за чистую монету и неоднократно цитировалась не только в научных работах, но и, например, в речи президента Трумэна на тему здравоохранения. А в 1990-х Вячеслав Курицын публикует в журнале «Искусство кино» выдуманное им от начала и до конца и крайне нелепое завещание Борхеса, которое тут же было растащено на многочисленные цитаты. Примеров подобных публикаций можно привести множество. Ну, а уж с возникновением интернета поток мистификаций и фальсификаций просто захлестнул это бескрайнее информационное поле, и сегодня критическая оценка абсолютно любого сообщения, будь то частный блог или официальный государственный канал стала первостепенной задачей. Помимо откровенных фальсификаций и публикации, сделанные с самыми честными намерениями могут быть очень далеки от истины. Для пробы можно взять две абсолютно любые противоположные по смыслу сентенции (например: «курить вредно» и «курить полезно») и в защиту каждой из них отыщется множество подтверждений и убедительных свидетельств. Афоризм «у каждого своя правда» обретает сегодня совершенно новую жизнь! Каждый пользователь выбирает именно ту «правду», которая устраивает лично его. И лишь немногие пытаются рассматривать и анализировать ситуации с различных точек зрения. Другой немаловажной задачей стало ориентирование в бесконечном пространстве интернета и тривиальный поиск важной информации. Понятно что для поиска «чего угодно» достаточно запустить гугл и он вывалит на ваши головы тысячи ссылок. Но вот именно что ссылок будет тысячи! Конечно больше половины из них практически полностью дублируют друг друга, и в большинстве случаев будут отсутствовать ссылки на первоисточники. И потребуется определенная работа чтобы из этого обилия вычленить нужную информацию и очистить ее от шелухи. Еще один момент растерянности перед безбрежным океаном информации, связан с тем, что иногда человек и не очень понимает, что он хочет найти. Ну, чего-то такого интересного… И тогда на помощь ему приходит сайт или блоггер специализирующиеся на поиске интересной и неожиданной информации. Твиты и посты становятся, наиболее востребованной формой литературного высказывания. Длинные романы и эпопеи уходят в прошлое. И это снова сказывается на тренировке и развитии памяти. Поскольку чтение романа предполагает по крайней мере кратковременное хранение его сюжета в голове читателя. Не исключен тот вариант развития человечества, когда цифровая память практически полностью заменит память биологическую. И такая замена чревата самыми разнообразными последствиями. В человеческую память встроен механизм подсознательного искажения действительности. И этот механизм представляется мне очень важным. Как он устроен объяснить, наверное, вряд ли возможно, но вполне очевидно, что память осуществляет на глубинном уровне фильтрацию и коррекцию информации и оставляет именно то, что и характеризует нас как личностей. Цифровая память неизменна с течением времени, но информация, которая закладывается в нее также подвержена искажениям и коррекции. Однако если в первом случае эта коррекция была бессознательной, то во втором намеренной и вполне осознанной. Можно сказать, что биологическая память подвержена естественным искажениям, а цифровая искусственным. Метафорически можно сравнить биопамять с живым цветком, цифровую с его искусственным аналогом. Жизнь цветка коротка изменчива и прекрасна, искусственный цветок долговечен, но мертв изначально.
Существует предположение, что в человеческой памяти записываются абсолютно все события нашей жизни, вплоть до самых мелких деталей. И в момент перехода в иные миры, вся жизнь еще раз прокручивается перед мысленным взором (эта прокрутка и есть, тот самый божий суд, когда мы смотрим на себя как бы со стороны, без аберраций). Как устроен механизм этой прокрутки понять нам пока не дано. При дальнейшем развитии технологий легко можно представить, что вот эта детальная фиксация всех событий может быть осуществлена, например, на видеоносители, но для того чтобы еще раз просмотреть свою жизнь потребуется время равное прожитой жизни. То есть, скорее всего, биологическая память ничуть не уступает по своей мощности гигантским возможностям цифровой, но без всякого сомнения многократно превышает последнюю по скорости обращения. Если допустить, что в нашей памяти хранится абсолютно все (а такое допущение представляется мне вполне возможным), то главным становится механизм обращения к этим информационным запасам. Именно в процессе этого обращения и происходит определенная фильтрация и коррекция сведений поступаемых в активные области мозга. И абсолютно очевидно, что фантастические скорости обращения к хранимой в биологической памяти информации не идут ни в какое сравнение с черепашьим копанием в интернете. Подобная скорость сканирования всего корпуса информационных запасов наиболее ярко проявляется в поэзии. Поэтическое мышление со скоростью света кружит в облаках памяти, подбирая необходимые образы, сравнения, рифмы, метафоры. Поэт и сам толком не понимает откуда он выуживает те или иные строки, и довольно часто поэты считают себя своеобразными медиумами, проводниками высшего знания, пророками. И поэтому общая ситуация, ведущая к глобальному ослаблению биологической памяти (или механизму ее использования) неминуемо приведет к обнищанию поэзии. Большинство великих поэтов, писателей и ученых обладали феноменальной памятью. Велимир Хлебников, по рассказам его современников работал так как будто под рукой у него всегда была обширная библиотека. Аркадий Гайдар по свидетельству Паустовского пересказал ему довольно длинную повесть «Судьба барабанщика», сделав при этом менее десяти незначительных отклонений от рукописного текста. Максимилиан Фасмер, потеряв во время бомбежек Берлина в 1944 году все карточки к своему монументальному словарю, воссоздал весь материал (более 18 000 статей) по памяти заново!
Эпоха подобных эрудитов уходит в прошлое. Я хочу подчеркнуть, что в настоящей статье я ни в коем случае не критикую современное состояние цивилизации. Критиковать возможности интернета также бессмысленно, как критиковать научно-технический прогресс в целом. Однако проблемы, которые возникают с его развитием, на мой взгляд, поднимать просто необходимо. Безусловно, какие-то механизмы сохранения и тренировки памяти будут включены сами собой. Подобно тому как с отмиранием физического труда функции поддержания мышечного тонуса человека взял на себя спорт, будут развиваться всевозможные практики связанные с тренировкой памяти и получат повсеместное распространение различные соревнования типа клуба «Что? Где? Когда?». Однако в отличие от отмирания физического труда, которое происходило постепенно, необходимость биологической памяти умерла на глазах одного поколения! И если спорт сначала стал популярен среди аристократов и лишь постепенно мода на него охватила самые широкие слои населения, то с гимнастикой памяти подобный номер, увы, не проходит и моду на подобную физкультуру необходимо создавать искусственно. И именно в этом направлении должны работать все просветительские и образовательные организации. Сегодня невозможно объяснить школьнику, на кой черт ему нужно запомнить дату Ледового побоища, формулу водорода или стихотворение Пушкина, когда эта информация всегда лежит у него в кармане и он в любой момент может прочитать ее, нажав всего лишь пару другую кнопок. А вот если будут культивироваться всевозможные игры и соревнования для которых информационный запас биологической памяти станет насущной необходимостью, то появятся и стимулы к запоминанию.
Как будут развиваться события покажет будущее, но уже сегодня ясно, что эпоха эрудитов уровня Аверинцева, Лихачева, Фасмера неминуемо уходит в прошлое.
PS: Эта статья писалась исключительно с использованием моей памяти, без проверки приводимых в ней фактов, посредством интернета, так что все искажения в ней носят естественный характер.