Беседа с корреспондентом РИА «Новости» произошла накануне второй годовщины референдума и почти сразу после очередной сессии регионального парламента, на которой для решения о проведении всенародных выборов губернатора города не хватило трех голосов. Эта тема стала первой в разговоре с Алексеем Чалым.
— Законодательное собрание не смогло набрать голоса для изменения устава города, подразумевающее введение процедуры всенародных выборов губернатора. Вы прогнозировали такой вариант?
— Это был один из возможных вариантов. Я совершенно не исключал, что мы все-таки проголосуем за это решение.
— Как вы относитесь к идее общественного обсуждения этого решения после того, как парламент не поддержал законопроект?
— Это достаточно трудоемкий процесс, может быть, не очень содержательный. Но сделать можно. Будем думать, как поступить.
— Губернатор города Сергей Меняйло отнесся к идее выборов главы исполнительной власти отрицательно, а по поводу вашего решения об отставке сказал, что это решение эмоциональное. Он также отметил, что вы стремитесь влиять на все процессы в Севастополе. Насколько, по-вашему, эта версия конфликта правдоподобна?
— C моей точки зрения, нет. Если бы у меня были амбиции управлять городом, я бы, наверное, не отдал губернаторский жезл весной 2014 года. Так что это не очень клеится. Я являюсь депутатом законодательного собрания, его главой и к этой ответственности отношусь достаточно серьезно. Люди ждут от нас позитивных изменений, я со своей стороны старался сделать то, что считал правильным, чтобы эти изменения случились.
— Что из ваших решений не оправдало ожиданий?
— Ошибки были прежде всего в кадровой политике. Первая — моя рекомендация кандидатуры губернатора президенту России. Это то, что в список «Единой России» взял людей, которых мало знал, которых мне рекомендовали. И которые теперь с необыкновенной легкостью отказались от своих обязательств по присяге, которую мы давали севастопольцам. За эти ошибки на мне лежит ответственность. Можно себя оправдывать или нет — не так важно, так как это уже случилось.
Имея эти обязательства, в рамках закона мы обязаны их реализовывать. Наши законные полномочия, как известно, сводятся к изданию соответствующих законов, контролю над их выполнением, принятию бюджета, контролю за его использованием. Это основные функции Законодательного собрания. Я и пытался организовать эти процессы, понимая, что пришедшая команда не имела необходимого опыта. Ситуацию осложняло то, что мы оказались в российском правовом поле, особенности работы в котором мало кто из местных знал. При этом неэффективных членов команды поменять невозможно — они все избраны. То есть обязательств хватает, а ресурсов — не очень. Это с управленческой точки зрения задача была непростая.
— Почему же вы приняли решение уйти с поста главы парламента?
— Все эти полтора года я пытался организовать нормальную работу по указанным процессам, пока не стало совершенно очевидно, что даже идеально организованная наша деятельность не даст никакого результата, если не будет сколько-нибудь сносно и согласованно организована деятельность исполнительной власти. Поскольку это не так, я не вижу возможности изменить эту ситуацию без замены высшего должностного лица (губернатора), я и сложил с себя полномочия. У меня нет возможности выполнить принятые на себя обязательства в той ситуации, которая сегодня сложилась в регионе.
— При этом юридически ваша отставка с момента предновогоднего заявления так и не состоялась. Почему депутаты не выносят ее на обсуждение?
— Мне трудно сказать, тем более что, как я говорил, у нас немало депутатов, которые на протяжении полутора лет выражали неудовлетворение моей работой. Мне кажется, им надо набраться храбрости и внести постановление.
— Сколько голосов депутатов необходимо для удовлетворения вашего решения? И как вы поступите, если заксобрание откажется его удовлетворять?
— Достаточно простого большинства (13 голосов из 24). Чтобы говорить о том, кто откажется, сначала надо сказать — от чего отказываться. Сначала кто-то должен вынести это постановление.
— Социология подтверждает, что горожане как доверяли, так и доверяют вам, и ваша команда имеет серьезную поддержку среди севастопольцев. Почему же вы тогда последовательно отвергаете саму возможность возглавить исполнительную власть в Севастополе?
— Во-первых, такой возможности сегодня юридически нет. А обсуждать эту возможность в ближайшей или отдаленной перспективе сегодня также бессмысленно.
— Каковы перспективы исчерпать конфликт двух ветвей власти, о котором многие крымчане, севастопольцы говорят с сожалением и недоумением?
— Важно найти общий язык или работать хорошо?
— Я думаю, что необходимо и то и другое.
— Так вот, и то и другое не получается. Я полтора года этим занимался — не получается. Это мой вывод из этой ситуации. Обсуждение конфликта как конфликта в принципе, основанного на гипотетических обидах, принципах и амбициях, это общие понятии, не имеющие отношения к реальности.
Все конфликты, если вы вспомните, имели некую содержательную базу. Давайте их обсудим. В чем я был неправ, где я должен был действовать по-другому? Не заметить отдачи трех квадратных километров «Ночным волкам» — можно, не было бы конфликта. Не заметить вскрытия (тротуарной. — Ред.) плитки на Херсонесе — можно, не было бы конфликта. Не заметить систематического нецелевого использования бюджетных средств, о чем свидетельствуют материалы Контрольно-счетной палаты и результаты прокурорских проверок, — можно, не было бы конфликта. Я могу вам перечислить 20 конфликтов, которые можно было бы избежать. Это было бы нормальное заксобрание? Если я не прав, я пойму это по отношению людей, а у меня ощущение, что люди нас в этом плане поддерживают. Я как понимаю интересы города, так и действую, что в присяге и обещал.
— 11 марта в Севастополе состоится выездное заседание Народного фронта России. В данной ситуации он может вам помочь в этом вопросе?
— Народный фронт и так помогает. Конференция (региональная. — Ред.), которая прошла в декабре, посмотрите, какое было собрано количество материалов. Все в унисон. Те же самые проблемы, на которые указывало заксобрание. Где-то ОНФ глубже продвинулся. Пачки материалов переданы в центральный штаб, то есть ЗАКС и я не уникальны в фиксации того, что наше правительство, ну, извините, накосячило по всем направлениям.
Но самое печальное даже не это, а нежелание Сергея Ивановича (Меняйло. — Ред.) признавать какие-то ошибки и хоть как-то на них реагировать. Все выводится в плоскость «нервы-эмоции», «пятая колонна», «борьба за власть». На самом же деле это серия конкретных столкновений, которые имели под собой основания. Я сказал о них ранее.
— На большой пресс-конференции в конце прошлого года президент России высказался за многовекторное развитие Севастополя. Таким образом, видение президента и ваша концепция развития города совпадают.
— Глобально — да. Я хочу напомнить, что по поручению президента мы 18 марта встретились с Андреем Рэмовичем Белоусовым (помощником президента РФ. — Ред.), мы с ним посидели и обсудили материалы, которые у меня были. После чего была достаточно содержательная работа, с привлечением более 20 экспертов. Она была сдана в администрацию президента 2 июля 2014 года.
— Как обстоят дела с разработкой генерального плана города?
— Исходя из концепции, должен делаться формальный генеральный план субъекта. Насколько я знаю, деньги на 2016 год для этого получены. Работа будет заказываться, делать это может правительство, посмотрим, как она будет выполняться. Изначальные проекты генпланов, сделанные тремя институтами, не противоречат концепции развития Севастополя. Но поскольку у нас в декабре вновь сменился главный архитектор, пока непонятно, в каком виде это будет реализовано.
— Экономика города. Севастополь, как и Крым, дотируется федеральным бюджетом. Чтобы вывести субъекты из депрессии, создана СЭЗ и презентованы кластеры в отдельных видах деятельности. Как обстоят дела с приборостроительным кластером, который был представлен в начале лета прошлого года?
— Приборостроительный кластер я свернул, потому что нет никакого движения со стороны правительства Севастополя. Кроме того, отдельные участники сказали, что в регион с такой ситуацией пока не зайдут.
— Причина в проблемах в энергетике из-за блокады со стороны Украины или в санкциях стран Запада?
— Это было еще до энергоблокады, санкции — это естественно. Те, кто заходил в июле, понимали, что такое санкции. Это для них не было новостью. Хотя проблем с энергетикой еще тогда не было. Но основное — это неопределенность отношения власти к высокотехнологичному бизнесу и готовностью здесь с ним работать.
Ничего всерьез до сих пор не сделано, первые робкие попытки появились к концу 2015 года, когда на сайте правительства появились первые участки для промышленного производства, правда, без кадастра. Но это случилось в конце декабря.
— Вы сказали, что свернули деятельность кластера.
— Те компании свернули. Я перестал агитировать и подталкивать их, так как сам не понимаю ситуации. Не могу брать перед людьми ответственность. Сейчас берем паузу.
— Из пяти заявивших участие в кластере компаний кто-то продолжает работу?
— Да, Севастопольский электротехнический завод. Работает, поставляет свое оборудование во все регионы Российской Федерации.
— Как вы сегодня оцениваете закон о свободной экономической зоне Севастополя и эффективность работы СЭЗ?
— Закон написан хороший с точки зрения возможности и перспективы предпринимателя. Администрируется он неплохо, но необходимо как минимум прикрепить, обеспечить ресурсы в виде земельных участков и сетей. Получается, что СЭЗ буксует, захода предпринимателей нет именно по этой причине. С точки зрения налогов закон очень хороший.
— А как вы относитесь к инициативе создать в Крыму и Севастополе особые экономические условия не только для инвесторов, но и для держателей капитала? Где бенефициары, в том числе российские, могли бы себя не афишировать?
— Вообще, существует тысяча и один способ спрятать конечных владельцев и так, без трастовой формы. Но возможно, почему нет. Просто в моем прошлом бизнесопыте такой проблемы не было.
— Что касается энергоблокады, наcколько сильно, по вашему мнению, она подкосила экономику региона?
— Во время блокады, конечно, работать было тяжело. Но почти все серьезные предприятия сразу приобрели генераторы.
— Удорожание производства неизбежно?
— Это зависит от вида выпускаемой продукции. То есть какая составляющая энергетики «сидит» в стоимости единицы продукции. В той же самой приборостроительной продукции энергетическая составляющая ничтожна, так как оборудование дорогое на килограмм веса.
— А какие вы видите положительные стороны от энергоблокады? В Ялте, например, находят массу незаконных и бездоговорных подключений новостроек и коммерческих объектов. А как обстоят дела в Севастополе?
— Энергомост форсированными темпами построили, это положительный момент, безусловно. Что касается хищений электроэнергии, про Крым слышал, а про Севастополь не слышал такой информации. Что касается энергомоста, это, безусловно, правильно, и остается только сожалеть, что он не был введен в строй ранее. Потому что нас тогда никто бы и не отключил. Хочешь мира — готовься к войне.
— А что касается собственной генерации?
— Та схема, которую приняли, ее надо дорабатывать. Есть энергомост, в мае будет вторая очередь, и мы можем спокойно достраивать эти ТЭС. В крайнем случае, следующей зимой будут минимальные отключения, но мы это переживем.
— И немного из истории вопроса — двухлетие русской весны и отношения с Украиной. Что касается разрыва связей с Украиной, насколько это глубоко и надолго?
— Некоторое время это будет, все будет продолжаться в том же духе. Но вечного ничего нет. Однако нас ждут серьезные турбулентности в мире в целом. Этот вопрос будет производным от этих турбулентностей. Это будет касаться как России, которой предстоит пережить очень непростое время, так и Украины. Украине — в три раза более непростое время. Что из этого выйдет, я не берусь предположить, но потрясения будут серьезные. У нас больше шансов их пережить, чем у Украины, но для этого надо работать, в том числе и в регионах.
— Разрыв с Украиной обернулся для нее потерями?
— Они есть, и зачастую вопреки здравому смыслу. Вместо того, чтобы продавать воду в Крым, они ее сливают в Черное море. То же с электроэнергией и товарами. Эти политические решения не в интересах людей.
— Как, по-вашему, сложится судьба Донецкой и Луганской народных республик?
— Я думаю, что, скорее всего, они движутся в направлении тех самых непризнанных республик, типа Приднестровья. Но у них есть существенное преимущество — другой экономический потенциал и существенная граница с Россией.
— А Крым и Севастополь все-таки специфические регионы России?
— На сегодня специфика регионов достаточно большая, это связано с историческим наследием, законодательством. Во-вторых, это регионы по экономике одни из самых «убитых» на территории РФ. Плюс сложная политическая ситуация. Вот такая особенность.
— Итоги двух лет русской весны?
— Мы, слава богу, в России. Надеюсь, что безвозвратно. То есть все проблемы, связанные с национальным самосознанием, языком, больше проблемами не являются. Это основной итог. Второе свершение — это формальный переход в российское законодательное поле и перестройка структур, денежной системы, органов власти. К сожалению, по большому счету на этом успехи заканчиваются. Развития, с моей точки зрения, из-за низкого качества госуправления пока не проглядывается. Есть некоторые позитивные тренды в СГУ (Севастопольский госуниверситет), посмотрим, что у них получится.
— Экономический успех Крыма станет залогом его международного признания?
— Думаю, что да. Если в целом регион начнет подниматься — благосостояние людей, инфраструктура, — это будет способствовать его признанию.
