С тех пор прошло два года. Официальное расследование так и не дало никаких внятных результатов. В конце 2015 года отчет экспертов Международной консультативной группы Совета Европы, представленный в Киеве, сухо констатировал, что расследование событий 2 мая провалено. Но кроме официального расследования были еще независимые исследователи, журналисты, огромное количество видеоматериала — картину бойни можно восстановить довольно точно, хотя и не без белых пятен.
ИГРУШЕЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Пока в Киеве горел Евромайдан, Одесса тоже волновалась. Основная драма разворачивалась в столице, но у моря тоже шла своя провинциальная борьба: 22 ноября 2013 года местные одесские евромайдановцы соорудили небольшой палаточный лагерь, а уже через три дня, 25-го, его разнесла милиция. Несколько человек задержали, некоторых избили (обошлось без серьезных травм). Некоторое время продолжались стычки, поджоги автомобилей, попытки заблокировать расположение внутренних войск и «Беркута», но в целом до февраля ничего особенно тревожного в городе не происходило. В январе радикалы при участии киевской самообороны майдана и «Правого сектора» попытались занять ОГА, но эта история тоже закончилась ничем: лидеры местного Евромайдана… не пришли, и через некоторое время толпа рассосалась сама собой.
Первое массовое столкновение случилось 19 февраля: евромайдановцев при полном попустительстве милиции атаковали неизвестные люди в шлемах и с деревянными битами. После этого обе стороны — и Майдан, и Антимайдан — почти одновременно начали собирать свои паравоенные структуры. В смысле экипировки они были похожи друг на друга: палки, щиты, мотоциклетные или армейские шлемы. В Одессе многие не приняли майдан, активистов тоже хватало, поэтому параллельно формировались как минимум две группы. Одна — во главе с местными общественными активистами братьями Давидченко («Народная дружина»). Другая сложилась на базе движения «Одесская дружина» во главе с Дмитрием Одиновым и Сергеем Долженковым.
Убивать друг друга пока никто не хотел. Временами сторонам даже удавалось найти общий язык — прошёл даже как минимум один совместный митинг. Радикалы еще не взяли власть ни в том, ни в другом движении.
Антимайдановцы в основном собирались на площади Куликово поле, рядом с одесским Домом Профсоюзов. Митинг на Куликовом поле шёл бессрочно, площадь превратилась в форум в изначальном античном смысле этого слова: место для общения, обсуждения новостей и чуть ли не совместного хорового пения. Публика туда приходила достаточно пестрая, от энергичной молодежи до пенсионеров. Никакого формального единства не было: «Народная дружина», православные активисты, казаки, более мелкие группы. Некоторое время куликовцев объединяла фигура Антона Давидченко.
Это идиллическое гражданское противостояние не могло продолжаться долго. Украина становилась все радикальнее, и лозунги Куликова поля менялись вместе с ней: федерализация, автономия. Вскоре — 3 марта — область возглавил Владимир Немировский, один из когорты «патриотических олигархов», поставленных управлять регионами. Немировский собирался решительно бороться с любыми протестами. Ликвидация лагеря на Куликовом поле стала одним из важных пунктов его программы. Вскоре Антона Давидченко арестовала СБУ, но пока репрессии против айтимайдана этим и ограничились.
В марте-апреле обстановка непрерывно накалялась. На востоке раскручивался маховик насилия. В Одессе, однако, удалось не допустить массовых походов стенка на стенку с человеческими жертвами, как в Харькове, не говоря уже о происходившем в Донецке и Луганске. На общем фоне отношения между двумя одесскими лагерями выглядели чуть ли не дружелюбными. На Куликовом поле жил некий активист из Петербурга, который предлагал убить главу местного «Правого сектора» и даже вызвался сделать это лично, но получил категорический отказ.
Любопытно, что позднее губернатор Владимир Немировский (уже бывший) обвинял в невротизации обстановки именно евромайдановцев:
Это была их оплаченная (не знаю, на каком уровне) работа — троллить. Кто-то работал втемную, у нас же люди ведомые, но были и зрячие. Это была какая-то массовая истерия, создаваемая представителями так называемого «Евромайдана». Я подчеркиваю — так называемого. Про «зеленых человечков», про прорывы-перепрорывы, про «как вы будете нас защищать». Главная проблема — не в «зеленых человечках», которых нет, не в офицерах ГРУ, а вообще-то в вас и в том, что вы здесь наплодили.
После объявления о начале силовой операции сторонники Евромайдана начали создавать на подъездах к городу блокпосты. Это были очень странные блокпосты: неизвестно, что и от кого они защищали, но на них стояло в общей сложности до пятисот человек — причём не только из Одессы. Тот же Немировский отметил, что в последних числах апреля в Одессу съезжались на автобусах люди из «Самообороны»:
К тому времени в регион начали ехать автобусы «Самообороны». Много. Мы их насколько могли, не пускали в Одессу. Но они уходили на Белгород-Днестровский, еще куда-то. Они растекались по региону. [Они ехали] по направлению из Киева. Правоохранители полностью отходили в сторону, они и так деморализованы были.
Интересно, что 2 мая Немировский говорил прямо противоположные вещи. 24 апреля глава областной милиции Луцюк поднял вопрос о блокпостах на заседании облсовета. Он приводил очевидные и вполне разумные аргументы против: какие-то люди полувоенного вида обыскивают машины на въезде в город. Зачем — не говорят. Какой у них правовой статус — неясно. Что это вообще такое? Немировский в ответ сказал, что блокпосты нужны «для контроля действий милиции». Как сочетается эта реплика и его позднейшие заявления, понять трудно: это можно трактовать и как простое желание откреститься от неприятных связей, и как попытку замести следы.
На следующий день после этого совещания на одном из блокпостов взорвалась граната. Стороны отреагировали предсказуемо: «волонтеры» с блокпостов объявили, что гранату в них метнули из проезжающей машины, антимайдановцы посоветовали осторожнее обращаться с собственными боеприпасами.
Вскоре в Одессе с неясными целями побывал глава СНБО Андрей Парубий. Он заехал на блокпосты, раздал бойцам бронежилеты, но так и не сказал, зачем приезжал. Потом Парубия напрямую обвиняли в организации беспорядков 2 мая, но чего он хотел на самом деле и что обсуждал с отцами города во время визита — об этом можно только гадать.
Любопытный комментарий на эту тему давал полковник Фучеджи, тогда замначальника одесской милиции:
Вы знаете, губернатор Немировский — виновник всего этого, он неоднократно обращался к руководству, к моему начальнику по поводу разгона Куликова поля и получал ответ, что это невозможно в условиях Одессы, это невозможно. Но он, получив ответ, неудовлетворен был. И тогда он начал стягивать людей с Майдана. Он, встретившись с Парубием, подтянул людей Майдана на 13 блокпостах, это в пределах 500–800 человек, и он в условиях администрации проводил совещания с ними, с бригадирами, начал кормить их, обеспечивать горюче-смазочными материалами и так далее. (…) [Парубий] Вручил бронежилеты, провел совещание в воинской части с командирами и сотниками, которые приехали с Киева. Совещание продолжалось 3,5–4 часа.
Он сначала говорил, что это контроль за деятельностью работников милиции. Но после приезда Парубия, и когда стали раздавать бронежилеты 5-го класса, которые защищают от АК, тут уже стала просматриваться другая какая-то мысль, что они готовятся к чему-то. Но когда это будет и к чему, нам не было известно. (…) Они уже с коктейлями Молотова, уже на блокпостах три-четыре ящика коктейлей Молотова.
Антимайдановцы попали в сложное положение. Первоначальный энтузиазм спал, митинги без внятной программы привлекали все меньше людей, проект Одесской народной республики не нашел поддержки у местных элит и заглох. Но одесские власти — то ли от страха перед «сепарами», то ли желая продемонстрировать Киеву и одесситам свои возможности — старались форсировать события и побыстрее демонтировать лагерь. Переговоры о мирном свертывании Куликова поля вел Фучеджи.
Важный момент: как на этом, так и на всех остальных этапах в деле не удается отыскать следы пресловутой «руки Москвы». Никаких серьезных свидетельств участия «штурмовиков ГРУ» или хотя бы просто людей из России (кроме пары действовавших как частные лица энтузиастов) в одесской оппозиции нет. Немировский констатировал, описывая политическую борьбу в весенней Одессе: «Это все негодяи местного разлива. Это все одесситы».
ИЗВИЛИСТЫЙ ПУТЬ К КАТАСТРОФЕ
Картину самого пожара удалось восстановить — но вот в его предыстории огромное количество белых пятен. Незадолго до трагедии Немировский заявил, что до 9 мая Куликово поле тем или иным способом очистят: «С палаточным городком на Куликовом будем решать. Сначала попробуем по-хорошему. Парад на 9 мая там будет обязательно». Одновременно шли закулисные переговоры с лидерами куликовцев. Лидерам Антимайдана — это подтверждает множество свидетелей, в том числе Сергей Долженков, один из ключевых руководителей «Одесской Дружины» — предлагали деньги за перенос лагеря, и по крайней мере некоторые из них это предложение приняли. Часть антимайдановцев перебралась на окраину, к мемориалу 411-й береговой батареи.
Деньги, кстати, по слухам передавал тот же Фучеджи. Вообще, этого милицейского начальника принято демонизировать, но он как раз старался принимать самые мягкие решения и явно лавировал между двумя сторонами. Скажем, примерно тогда же он в ответ на требования действовать более жестко заявил: «Я не имею права сносить этот палаточный городок».
Ряд источников утверждает, что одновременно с переговорами власти готовили силовой разгром лагеря на Куликовом поле. По самой распространенной версии атаку планировали именно на вечер 2 мая и именно силами футбольных фанатов. Депутат Верховной Рады Светлана Фабрикант, секретарь комиссии Верховной Рады по расследованию событий 2 мая, впоследствии утверждала:
Была запланирована не трагедия, но зачистка Куликова поля болельщиками после матча. Намечалась постановочная заварушка.
В самом полном варианте эту версию изложила «Группа 2 мая». Эта волонтерская организация проделала титаническую работу, пытаясь установить обстоятельства трагедии. Любопытно, что «Группу» невозможно упрекнуть в пророссийских симпатиях — и все же её представители уверенно и даже буднично (но не раскрывая источников информации) заявляют о существовании плана силового разгрома лагеря на Куликовом поле.
Громить одесский Антимайдан должны были футбольные болельщики, после матча между одесским «Черноморцем» и харьковским «Металлистом». Оба клуба имеют спаянные фанатские группы, которые к тому же тепло относятся друг к другу и одинаково плохо восприняли прорусские протесты весны 2014 года. Это важный момент: одесситы имели все основания опасаться футбольных ультрас. У харьковских фанатов к этому моменту сложилась вполне конкретная репутация: 27 апреля — всего за несколько дней до приезда в Одессу — те подрались с пророссийскими активистами у себя дома. По версии украинской стороны это выглядело так: мирную пятитысячную толпу в самоубийственном порыве атаковали триста сторонников федерализации (в том числе женщины и дети).
Решительность и агрессивность харьковчан делала их отличными кандидатами на участие в разгроме Куликова поля. С другой стороны, ультрас опережала их дурная слава, и одесситы прекрасно понимали, что фанаты едут не просто на футбол.
«Что должны были приехать эти уроды, это было известно еще за неделю», — рассказывал позднее Станислав Культа, участник событий 2 мая, впоследствии больше известный как мотороловец «Гамбит». Примерно то же самое говорил в интервью «Новой газете» еще один активист Антимайдана: «О том, что второго мая будет драка, мы знали за неделю. Нам сказали, что приезжают харьковские, которые должны устроить провокацию и снести Куликово поле».
Если план разгона и хотели сохранить в тайне, то к 2 мая это стало бессмысленно: о будущей драке разве что в ежедневных газетах не писали. Между тем лидеры одесского протеста не воспринимали её как конец света, не собирались сдаваться и уж точно не ожидали, что им придется умирать в последнем бою. Основные силы куликовцев уже и так согласились переехать на 411-ю батарею — под воздействием доброго слова, пистолета и классического осла с золотом.
«30 апреля поздно вечером к нам пришел Кэп и сказал, что мы переезжаем на 411-ю батарею. Многие называют нас сегодня предателями, говорят, что мы бросили куликовцев без охраны, но это неправда, мы все пришли второго. Кэп назначил сбор в 13.30 на Александровском проспекте. Насколько мне известно, оповещение было широким: кого-то обзванивали, кому-то прислали СМС», — рассказывал в интервью одесский дружинник.
Это, кстати, главное слабое место в версии о запланированном разгроме. Получается, что местная власть собиралась брать силой то, что всего через сутки получала просто так. С другой стороны, Немировский наверняка хотел продемонстрировать силу. В Донецкой и Луганской областях повстанцы занимали один город за другим, и на этом фоне разгон Куликова поля выглядел бы яркой, эффектной победой. Во-вторых, в Одессе кроме официальных властей действовало множество разнообразных персонажей и организаций, в том числе ультраправого толка — этим хотелось разгромить оппозицию, чтобы набрать очки. Позднее некоторые из этих людей сыграют свою роль в событиях между двумя основными столкновениями 2 мая.
К тому же некоторая часть антимайдановцев отказалась перебираться на 411-ю батарею, и этих самых стойких нужно было как-то вытолкать из центра города.
Самый принципиально важный факт вот: люди на Куликовом поле были абсолютно уверены, что 2 мая лагерь пойдут громить, имели на это веские основания — и такой план действительно существовал.
На 2 мая было запланировано шествие фанатов по Одессе — предполагалось, что они промаршируют за единство Украины в направлении стадиона. Евромайдановцы утверждали, что это мирное мероприятие. Антимайдан считал, что это прикрытие для погрома.
В ночь на 2 мая Сергей Долженков связался с депутатом одесского горсовета и предложил хотя бы запретить фанатский марш:
«Главное решение суда сделать. Привезли автобусами на матч, с матча увезли. Никаких маршей. Люди видели Харьков, Херсон, Донецк. Где фаны беспределили. Крови, главное, не допустить. Не будет марша — не будет крови».
«Первого мая я как раз был на Куликовом поле, Артем Давидченко со сцены объявил, что в город съезжается «Правый сектор», они придут сносить Куликово Поле, и мы должны им тут дать отпор. Поэтому сбор в 12.00 на Куликовом Поле», — описывал атмосферу накануне схватки активист движения «Боротьба» Максим Фирсов.
Еще один важный фактор, серьезно повлиявший на события — недостаток сил у антимайдановцев. Людей у них было много, но значительную их часть составляли женщины и старики, из которых просто не получалось собрать фалангу. К тому же начался раскол (кто-то ушел с Куликова поля, кто-то остался), а единый лидер так и не появился. Короче, в чисто силовом смысле численность фанатов и куликовцев была несопоставима. Видимо, именно поэтому командиры антимайдановцев решили действовать активно. На Куликовом поле их бы просто смяли — а там ещё и находилось слишком много откровенно мирных людей, которые сами нуждались в защите. Судя по воспоминаниям рядовых участников, план на 2 мая состоял в том, чтобы сопровождать колонну евромайдановцев — не начиная столкновение и блокируя противника, если фанаты повернут на лагерь.
На стороне Антимайдана были люди, которым этот план не нравился. Дмитрий Одинов, лидер «Одесской дружины», возражал против активных действий, но управление перехватил Долженков, который хотел выйти из лагеря и встретить неприятеля лицом к лицу — Одинов уезжал в Москву и вернулся в Одессу только днем, когда до первых стычек оставалось всего ничего.
Накануне 2 мая Артем Давидченко (брат арестованного Антона) побывал на встрече с Фучеджи и главой СБУ Одессы. СБУшник заявил, что после первого трупа он «всех закроет». И подытожил: «Первый труп будет обязательно».
Несмотря на общую тревогу, войны пока никто не ждал. 1 мая анти- и евромайдановцы успели встретиться пусть не в дружественной, но по крайней мере в спокойной обстановке. Ждали драки? Да. Ждали того, что произошло? Нет.
ДОРОГА К ГРЕЧЕСКОЙ
Итак, утро 2 мая. В Одессу вне расписания прибывает поезд с харьковскими болельщиками, около 500 человек. В город стягиваются люди с блокпостов, активисты Евромайдана из других регионов, от Ровно до Херсона. Подбирается очень странная для мирного марша компания: например, засветились бойцы из 14-й сотни самообороны киевского Майдана со своей символикой на щитах. Марш перед матчем назначен на 15:00, основная масса людей сходится на Соборной площади.
В это время на Александровском проспекте собираются куликовцы под общим руководством Сергея Долженкова и Алексея Албу. Для решительного столкновения их безнадежно мало — по разным оценкам, от 150 до 300 человек. Единственное преимущество куликовцев — довольно высокий уровень дисциплины и сносное снаряжение (каски, щиты, средства ближнего боя). Знали ли Долженков и Албу о своей слабости? Да, не могли не знать. На что они рассчитывали? Разве что надеялись избежать прямого боя и защитить лагерь, просто обозначив своё присутствие. Других разумных объяснений действиям пророссийских активистов просто нет. Сергей Рудык, один из антимайдановцев, позднее утверждал: «Цель была — просто провести марш в сторону стадиона, не дать избивать прохожих и т. п.»
Отдельный вопрос — действия милиции. Теоретически в охране общественного порядка участвовали значительные силы. На практике милиционеров так раскидали по городу, что это выглядело как самоустранение милицейского начальства. По приблизительным подсчетам 700 человек охраняли стадион, около 80 сопровождали колонну антимайдановцев, около 60 — дежурили у Куликова поля. В резерве стояли еще 100. Снаряжение для борьбы с массовыми беспорядками имели далеко не все. И вот эти смешные силы должны были блокировать 150–300 «дружинников» и огромную толпу майдановцев.
Все руководство местной милиции в 12:00 было созвано на издевательское совещание на тему «Состояние организации работы по противодействию проявлениям сепаратизма, общественного противостояния и обеспечения законности и правопорядка в Одесском регионе». Состояние организации обсуждали три часа, в приказном порядке выключив мобильные телефоны.
В середине дня, собрав свои небольшие силы, Долженков и Албу ведут их на север, в сторону Дерибасовской. В 14:40 происходит странный инцидент: к антимайдановцам приближается некий молодой человек и начинает палить по ним из небоевого (вероятно, пневматического) пистолета. Оружие отбирают, самого юношу сдают милиции.
Колонну сопровождает группа милиционеров. Лидеры куликовцев заверяют правоохранителей, что собираются двигаться параллельно колонне фанатов, и перейдут к активным действиям, только если те повернут к лагерю. Куда Долженков хотел повести своих людей, можно только догадываться — но, судя по позднейшим сообщениям его товарищей, отряд двигался к Приморскому бульвару. Легко заметить, что таким образом маршруты двух колонн опасно пересекались.
Пройдя совсем немного, колонна сворачивает к подворотне на улице Жуковского, 36. Антимайдановцы — неизвестно, из какого источника — получили сведения о раздаче майдановским активистам оружия в офисе украинской националистической организации «Рада Громадської безпеки». Однако попытка пройти под арку натыкается на милицейский заслон и «фалангу» евромайдановцев.
Бестолковое противостояние на Жуковского 36 может и не стоило бы упоминания, но есть один важный момент. Руслан Форостяк, руководитель «Рады Громадьской безпеки», заявил: «Мы им продемонстрировали АКСУ для того, чтобы еще сильнее их возбудить». Форостяк утверждает, что речь шла об ММГ, что вовсе не обязательно правда. Группа Долженкова окончательно уверилась в своих подозрениях и убедилась, что у противника есть огнестрельное оружие.
Инцидент на Жуковского — еще одно белое пятно этой истории. Антимайдановцы мало того что узнали о раздаче оружия — под руку удачно подвернулся показавший его Форостяк. Настоящий ли это был ствол, или ММГ, как утверждает активист — не так важно. Украинские активисты очень хотели, чтобы куликовцы узнали, что у них есть огнестрельное оружие — любопытное желание.
Отряд Долженкова вновь идет к Дерибасовской улице. При таком раскладе их маршрут должен пересечься с траекторией «Марша за единство Украины», и сопровождающий колонну Фучеджи приказывает своим милиционерам поставить на пути антимайдановцев заслон. Вообще, милиция честно пыталась развести стороны: омоновцы бегом обгоняют «дружинников» и перекрывают улицу. Предположительно, Фучеджи пытался запереть антимайдановцев в тупике.
Однако Долженков в последний момент понял, что его заманивают. Он резко останавливает колонну и разворачивает ее на юг, на 180 градусов. «Одесская дружина» бегом возвращается на Греческую улицу и быстро движется на запад, в обход торгового центра «Афина», по Греческой площади в сторону Соборной.
Этот момент важен сразу в нескольких отношениях. Во-первых, мы видим старательные попытки милиции изолировать антимайдановцев. Тезис о том, что милиция находилась на стороне антимайдана, не подтверждается. Фучеджи старательно пытался блокировать отряд Долженкова. Вообще, образ Фучеджи как коварного заговорщика вряд ли справедлив. Из всех милицейских начальников Одессы этот был вообще единственным, кто находился на переднем крае, до последнего старался предотвратить кровопролитие и получил ранение — от рук евромайдановцев, кстати. Группу Долженкова он тащил в ловушку, но со своей позиции все делал верно: от милиции требовалось охранять общественный порядок и не дать сторонам поубивать друг друга — что она по мере сил и пыталась сделать. Толку от этих попыток было не очень много, но это уже другой разговор.
В это время на Соборной площади скапливается значительная масса людей — вероятно, не менее тысячи. Большая часть собравшихся действительно не относилась ни к каким погромщикам, это были гражданские люди, некоторые даже с детьми. Но они пришли не одни.
Украинцы потом утверждали, что марш носил сугубо мирный характер. Это… мягко говоря, спорно. На видео отлично заметна сплоченная группа самооборонцев, пришедшая на площадь еще до столкновения — слаженная, хорошо сбитая боевая единица, экипированная шлемами, щитами и дубинами (частично — бронежилетами). В первые же минуты драки кто-то из майдановцев применил пистолет (скорее всего, травматический, но возможно и боевой), а первый «коктейль Молотова» полетел через 6 минут после начала боя — то есть его очевидным образом принесли заранее. На «мирный марш» «мирные украинцы» собрались в экипировке для уличных боев. Интересно, что Виталий Кожухарь, заместитель руководителя одесской самообороны, утверждал: «Предполагалось достаточно веселое, в общем-то, шествие. Никто не думал, что это так обернется».
Ну конечно — отчего бы не надеть на веселое шествие свой любимый бронежилет и не взять с собой свой любимый «коктейль Молотова». Важный момент: евромайдановцы с блокпостов либо уже шли в колонне, либо понемногу подтягивались на место. В общей сложности на марш собралось до четырех тысяч человек, и многие из этой огромной толпы не имели к Одессе вообще никакого отношения. Разгонять Куликово поле собрались разномастные, но боеспособные силы.
СХВАТКА НА ГРЕЧЕСКОЙ
Около трех часов колонна куликовцев выходит по Греческой к Соборной площади. Значительная часть комментаторов описывает этот момент как общую атаку антимайдановцев, в ходе которой они прорвали оцепление. Эпизод часто называют нападением куликовцев на ультрас — и в таком виде он выглядит полностью безумной идеей: 300 человек бросаются на вдесятеро превосходящую их толпу. Однако при детальном рассмотрении ситуация оказывается иной.
Очевидец — с украинской стороны — описал столкновение так:
В течение пяти минут после этого на Греческой появились боевики, которых пыталась сдерживать милиция. Она явно получила какое-то подкрепление, но людей, чтобы перегородить всю Греческую, у них не хватало.
Увидев противников, к ним кинулась группа футбольных фанатов.
Это, кстати, заметно и на видео, снимавшемся со стороны марширующих. Картина, в которой 200 берсерков-антимайдановцев героически убиваются о превосходящие силы ультрас и самообороны начинает выглядеть как минимум неоднозначной: группа Долженкова видит противника, который тут же переходит к активным действиям, но сама в решительный бой не идет. Многие комментаторы впоследствии утверждали, что антимайдановцы прорвали оцепление, но это утверждение не вполне корректно — настолько некорректно, что меняет смысл происходящего на противоположный. Антимайдановцы не прорывают оцепление: до того, как оно было сформировано, на майдановскую сторону проскочило буквально два-три человека, на которых тут же обрушились самообороновцы или хулиганы — те быстро откатились назад. Это важно: отряд Долженкова не прорывал милицейский кордон и перешел к обороне с самого начала. Сразу начинаются рукопашные стычки, но в них пока не участвует больше нескольких бойцов одновременно, а вся фаланга Антимайдана стоит на месте, пока застрельщики бросают камни. На видео хорошо заметно, что антимайдановцы не бегут, а идут пешком, и в массе своей останавливаются перед шеренгой омоновцев.
04:58. Самое начало столкновения. Подход колонны куликовцев. Целенаправленных попыток начать рукопашный бой не видно, дерется буквально пара человек, которые тут же отходят. На стороне евромайдана взрывается дымовая шашка, начинается перекидывание камнями. 11:13 — первый в этот день «коктейль Молотова». 13:00-13:10 — любопытный момент, в кадре двое значимых персонажей дня — Долженков (в сером спортивном костюме, каске, броне и камуфляжной балаклаве) — и с 13:09 сотник Микола (лицом в камеру, в бронежилете и синей рубашке)
Интересно, что в отчете миссии ООН об одесских событиях обстоятельства этого эпизода сформулированы следующим образом:
В 3:15 дня «Профедералистская Одесская Дружина», «Народная Дружина», и другие активисты подошли к Соборной площади и начали провоцировать участников марша «За Единую Украину».
Обе стороны были готовы к драке (хотя и не факт, что хотели её на именно этих условиях), и бой стартовал спонтанно. Куликовцы и евромайдановцы начинают перебрасываться камнями и пиротехникой. В 15–31 фиксируется, видимо, первый выстрел дня — активист «Евромайдана» стреляет по группе Долженкова из пистолета. На видео легко заметить отлет гильзы, то есть это не пневматика. Впрочем, куликовцы тоже имели пистолеты и вели из них огонь. Вероятнее всего, и те и другие использовали травматическое оружие. Кроме того, в ход пошли револьверы под патрон Флобера — мелкокалиберное гражданское оружие. Майдановцы метали «коктейли Молотова» — пока вяло. Достаточно быстро появились раненые с обеих сторон, в том числе — весьма серьезно.
С 9 секунды: боевик евромайдана стреляет из пистолета
Бой шел через голову милиции. Стражи порядка сумели, несмотря на свою малочисленность, довольно эффективно перегородить улицу и разделить дерущихся, а антимайдановцы еще и соорудили эрзац-баррикаду из подручных средств.
Еще один ключевой момент: куликовцы с начала и до самого конца стоят в глухой обороне. Единственный эпизод за весь день, который можно интерпретировать, как атакующее движение — это, собственно, марш группы Долженкова к Соборной площади, но назвать его нападением просто невозможно: увидев противника, активисты останавливаются, и дальше только отступают и отбиваются. Непонятно, чего Долженков хотел добиться — зачем было подводить своих людей так близко к заведомо более сильному врагу? Зато это обстоятельство однозначно объясняет действия милиции. Майдановцы потом яростно обвиняли силовиков в помощи куликовцам. Это в известной степени правда: милицейские цепи действительно почти всегда развернуты в сторону евромайдановцев. По очевидной причине: с этой стороны в омон летит непрерывный поток камней, «коктейлей Молотова», камней и пуль. Один из участников боя со стороны майдана, «Сотник Микола», кричал в этот момент по телефону: «Нас больше, но нам ничего не дают делать!»
Бой на Греческой вязнет, и тогда майдановцам приходит в голову идея обойти противника по Дерибасовской. Замысел вполне логичный: пройти требуется всего ничего, зато быстрый рейд выводит атакующих во фланг антимайдановцам. Туда отправляется многочисленная толпа проукраинских активистов. В это время им навстречу движется небольшой отряд из группы Долженко, очень маленький и выглядящий то ли как рейдовая группа, то ли вообще как силовая разведка.
Именно на Дерибасовской происходит одно из ключевых событий дня. От огнестрельных ранений погибают двое евромайдановцев, Игорь Иванов (десятник «Правого сектора») и самообороновец Андрей Бирюков. Считается, что Иванов был смертельно ранен из огнестрельного оружия (вскоре умер в больнице), а Бирюков погиб от пули, выпущенной из пневматического ружья, повредившей легкое.
Вероятно, Иванов был убит Виталием Будько, известным под псевдонимом «Боцман».
Здесь начинается один из самых сложных эпизодов одесской драмы. Будько входил в «мобильную группу» Антимайдана, небольшой отряд «дружинников» на автомобиле. В самых первых стычках он не участвовал, микроавтобус антимайдановцев прибыл к месту боя уже позднее, около 16 часов. После гибели Иванова и Бирюкова Будько видели с оружием в руках — он стрелял из-за спин милиционеров.
Что можно сказать об этой истории точно? Во-первых, у «Боцмана» в руках не страйкбольное оружие, и стреляет оно не холостыми: на видео видно гильзы. «Боцман» действительно присутствовал в районе боя и вел огонь. Скорее всего, у него в руках гражданский карабин на основе автомата.
К гибели Бирюкова он, очевидно, непричастен: тот погиб от пули пневматического оружия. А вот вопрос о гибели Иванова остается — скорее всего, десятник «Правого сектора» застрелен именно «Боцманом».
Правда, в этой картине не хватает одного важного фрагмента. Карабин (?), из которого стрелял Будько, после боя исчез, его так и не нашли. Кто, куда и зачем его спрятал — об этом мы судить не можем. Более того, данные о пуле, убившей Иванова, пропали из пулегильзотеки. Вообще следствие велось безобразно — настолько безобразно, что выглядит как попытка замести следы: не удалось обнаружить ни один из стволов, из которых в тот день убивали людей.
Так что остается зафиксировать факт: двое майдановцев погибли, и, скорее всего, одного их них убил Будько. Сам «Боцман» сейчас скрывается за рубежом, вероятно, в Приднестровье. Был ли он провокатором? Вряд ли. Скорее, получив сигнал о помощи, он приехал на Греческую, едва успел разобраться, что происходит, и тут же начал стрелять по атакующем.
Краткое отступление об ожесточении. С точки зрения проукраинской стороны, точкой невозврата, после которой начался бой на истребление, стала именно гибель Игоря Иванова, и именно из этой смерти выводятся дальнейшие действия на Куликовом поле. Однако хронология противостояния заставляет отнестись к этой трактовке скептически. Огнестрельное оружие имелось у обеих сторон. Первый выстрел из какого-то мелкокалиберного оружия (пневматика или револьвер Флобера) прозвучал еще до начала массовых столкновений: стреляли по формирующейся колонне антимайдановцев. Заметим, что при достаточном уровне невезения пневматика может причинить опасный для жизни вред.
После противостояния на Жуковского куликовцы были абсолютно уверены, что у противника есть огнестрельное оружие — более того, Форостяк утверждает, что огнестрел им показали специально. То есть дружинники считали, что противник пришел с автоматами — а пистолеты они видели сами. Таким образом, щадить противника никто не собирался с самого начала. Но несмотря на жесткость драки, все погибшие были убиты из огнестрельного оружия — то есть об уровне ожесточения, на котором врага пытаются уничтожить любым способом, речи тоже не идет. И, кстати, без убитых обошелся даже финальный штурм «Афины». А ведь если речь шла, как это утверждают майдановцы, о мести за погибших товарищей, то этого просто не может быть — виновники находились как раз в «Афине», а вовсе не на Куликовом поле. Тем не менее в торговом центре от рук толпы никто не погиб, то есть комментаторы с «майдановской» стороны явно преувеличивают уровень благородной ярости.
Поскольку на Дерибасовской людей у антимайдановцев было мало, вооруженная камнями и битами толпа быстро отогнала их в сторону переулка адмирала Жукова, ведущего на юг, к ТЦ «Афина». Здесь уже ждало заграждение из милиционеров со щитами. Правоохранители, как и на Греческой, постарались разделить дерущихся, и им это удалось. Однако на милицейскую шеренгу обрушился град снарядов и коктейлей Молотова, не дававший поднять головы. Как обычно, милиционеры развернулись спиной к антимайдановцам (а что им ещё оставалось делать?).ОМОН по сути защищал куликовцев от атакующей со всех сторон толпы проукраинских боевиков.
Украинцы потом обвиняли милицию в том, что «Боцмана» не разоружили, когда он (снова?) открыл огонь из-за спин милиционеров. Проблема в том, что при первой же попытке повернуться к майдановцам спиной любой милиционер немедленно получил бы камень в затылок. Стражам порядка вряд ли вообще приходило в голову оборачиваться: на них сыпался сплошной поток булыжников.
Вскоре у антимайдановцев тоже появились раненые из огнестрела.
С самого начала виден раненый, лежащий на земле. Ранение он получил на Греческой: дело происходит прямо у ступеней одесского Русского театра. На 03:47 слышны слова «Там огнестрел, это огнестрельным его»
К этому моменту вокруг «дружинников» начинает формироваться полноценное кольцо окружения. Подходы к Греческой площади забиты сторонниками Майдана. Сами куликовцы все это время обрывали телефоны, прося помощи, и не получали ее. Некоторое время в тылу еще были открыты пути отхода, но постепенно все выходы с Греческой перекрывали. Правда, глухого оцепления не получилось даже там, где шел бой. Журналисты издания «Вести.Репортер» отметили изумительную деталь:
Некоторые из «путешественников» по загадочным причинам принимаются активничать то с той, то с другой стороны и даже бросают камни туда, где гуляли совсем недавно.
Основным инструментом пока остаются камни и «коктейли Молотова». Многочисленная группа поддержки разбивает брусчатку за спиной у проукраинских активистов. Поток камней не останавливается ни на минуту, но бой по-прежнему ведут «застрельщики» — многочисленные, но почти лишенные экипировки фанаты. «Фаланга» со щитами и дубьем в это время снимается с места и идет… в сторону Куликова поля! Этот загадочный маневр был совершен примерно в 16:15. Нет сомнения, что появись на Куликовом эта группа, лагерь был бы разгромлен еще днем. Однако «тяжелая пехота» столь же необъяснимо и неожиданно разворачивается и возвращается обратно к «Афине».
Во время этого рейда майдановцы захватили пожарную машину, прогнав экипаж. Ее они впоследствии использовали как таран для сноса баррикад.
Один из самых странных моментов: что делала милиция? Столкновения начались давно. Стало понятно, что в центре Одессы идет схватка с ранеными и убитыми. Тем не менее силовики действовали пассивно — да и не могли работать по-другому, в эпицентре происходящего их было слишком мало. За всех по-прежнему отдувался Фучеджи со своим небольшим отрядом. Начальник ГУ МВД Украины по Одесской области Петр Луцюк имел разработанный план противодействия беспорядкам («Волна») и даже подписал его — но не зарегистрировал и не осуществил. Сам Луцюк весь бой провел на стадионе, и объяснил такое поведение просто: «Там было много людей». Там — это на футбольном матче.
Тем временем небольшие группы людей с Куликова поля пытаются прорваться или пробраться на Греческую, но их перехватывают — подкрепления либо рассеиваются, либо попадают в руки евромайдановцев. Примечательна история машины, перехваченной майдановцами и обысканной милиционерами с их подачи. Внутри нашли помповое ружье и травматические пистолеты. В офисе «Совета общественной безопасности» несколькими часами раньше наверняка лежали не менее интересные предметы, но это милицию нисколько не заинтересовало.
К пяти часам вечера Одесская дружина оказалась в «полукотле». Скорые еще подъезжают к куликовцам с востока, через Греческую площадь. Милиция окончательно развернулась спиной к антимайдановцам: сил на активное сопротивление у тех все меньше, раненых все больше. Надо отдать должное предусмотрительности милицейских командиров: они выстроили кордоны не только там, где атаки уже идут — с запада (Греческая) и с севера (Жукова) — но и там, где атак еще не было (юг, тоже Жукова). Вскоре этот заслон тоже попробовали на зуб.
Примечание. В какой-то момент на руках у милиционеров появились красные повязки (прорусские активисты отмечали друг друга красным скотчем на рукаве) — потом вокруг этого факта выстроили массу конспирологических теорий. Сами антимайдановцы, увидев свои цвета на милицейской форме, восприняли это то ли как провокацию, то ли как символ единения силовиков и пророссийских активистов. На деле все проще — снаряжение одесских милиционеров находилось в очень плохом состоянии, и у них начали быстро сползать держащиеся на липучках нарукавные щитки. Когда выяснилось, что у антимайдановцев остался скотч, те поделились им с милиционерами — из вполне практических, а не символических соображений.
Евромайдановцы предпринимают последние решительные атаки. Попробовав прорваться по Греческой и через переулок Жукова с севера, они теперь наступают с юга — со стороны улицы Бунина. Пожарную машину пытались — безуспешно — использовать как водомет, но с этой стороны прорыв тоже не состоялся: улицы забиты баррикадами, кроме куликовцев защищается еще и милиция, напора воды не хватает.
Тем не менее рано или поздно атаки с разных направлений должны были принести успех. Опять-таки, обратим внимание вот на какой факт. Для людей, ведомых стихийным гневом за павших товарищей, майдановские бойцы работают очень слаженно. Неудачная атака с одной стороны быстро сменяется наступлением с другой, толпа совершает четкие и довольно сложные маневры. У лидеров Евромайдана видно ясное тактическое мышление, а люди эффективно выполняют распоряжения командиров, действующих с холодной головой. Да, майдановцев в разы больше, но рисунок боя ничем не напоминает тупую лобовую атаку.
Интересно, кстати, что в 17:10 евромайдановцы сочли нужным провести СМС-рассылку, вызывая на помощь товарищей и дополнительно наращивая численный перевес.
Не добившись успеха в трех наступлениях, майдановцы не потеряли кураж и предприняли финальную атаку, оказавшуюся в итоге успешной. У Антимайдана уже накопились раненые, люди физически устали, а к противнику постоянно прибывали подкрепления.
В этом бою майдановцы бросают в дело все силы, а у Антимайдана появляются погибшие от огнестрельного оружия. Последняя атака началась около половины шестого, на сей раз прорыв шел с северо-востока, в обход торгового центра «Афина».
Дрались с предельным ожесточением — в ход пошли самодельные взрывпакеты, «Молотовы» (их разливали неподалеку, на Дерибасовской, причем профессионально, смешивая эрзац-напалм). Пошла стрельба из всего, что было — из пневматики, «Флоберов», травматических пистолетов… и огнестрельного оружия.
Группа майдановцев поднимается на балкон Центра болгарской культуры и начинает стрелять по толпе из ружья. Вообще, по куликовцам в этот момент били по крайней мере в три ствола: из тел антимайдановских активистов позднее извлекли одну пулю и картечь по меньшей мере двух разных калибров. Стрелком оказался некий Сергей Ходияк.
Интересно, что если место и время гибели обоих евромайдановцев известно довольно точно, то в случае с антимайдановцами все сложнее. Хорошо зафиксировано только смертельное ранение Евгения Лосинского. Лосинский был приметен благодаря своему снаряжению (реконструктор, он пошел на Греческую в ярко сияющем на солнце шлеме), а поблизости работали сразу несколько фотографов и стримеров — на записях хорошо видно, как Евгения выносят из боя с картечными ранениями живота. Вероятно, теми же залпами были ранены журналист и как минимум один милиционер. Момент, когда был смертельно ранен Александр Жульков, тоже известен — есть по крайней мере одна видеозапись, на которой видно, как Жульков падает. Геннадий Петров и Николай Яворский тоже убиты из огнестрельного оружия. Но это погибшие — про раненых из огнестрела мало что известно, а такие были.
Стрельба с высоты оказывается одним из переломных моментов дня. Залпами в общей сложности ранило нескольких милиционеров, убило четверых и ранило неизвестное число куликовцев, серьезное ранение получил журналист Олег Константинов. Сергей Долженков ранен в ноги. Оборона милиции и куликовцев начинает трещать по швам.
Около шести вечера ранение в руку получил полковник Фучеджи. Надо отдать ему должное: по полю сражения он ходил весь день, не кланяясь камням и пулям, и в целом разумно руководил своими милиционерами. Теперь он ранен, и врач настаивает на эвакуации. Интересно, что пресловутый «Боцман» уехал на той же машине скорой помощи, хотя выглядел живым и совершенно здоровым. Убедительных объяснений этой ситуации никто не предложил.
Тем временем закончился первый тайм давно никому не интересного матча, и с трибун ушла значительная часть харьковских и одесских ультрас — тех фанатов, кто все-таки пошел на игру. К месту боя движется новое пополнение.
У «Афины» — агония боевого крыла Куликова поля. Если до финальной атаки антимайдановцы еще держали оборону, несмотря на огромное численное превосходство противника, то дальше град картечи сильно проредил их ряды, а таранящая баррикады пожарная машина позволила евромайдановцам подойти совсем близко. Неизвестно, кто командовал остатками бойцов — вероятно, эту роль взял на себя после ранения Долженкова Алексей Албу, одесский депутат из движения «Боротьба». Часть куликовцев прорывается в тех местах, где заслоны майдановцев менее прочны, несколько десятков человек баррикадируются в «Афине». Половина седьмого вечера.
На Греческой все закончилось: кого-то избивают, кто-то успевает сдаться милиции раньше. В конце концов засевшие в торговом центре антимайдановцы сдались силовикам — их вывезли в СИЗО автозаками. На часах 19:24. Шесть человек мертвы, масса людей переранена. Но настоящий кошмар этого дня еще даже не начался.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Казалось бы, столкновение исчерпало себя. Толпы победителей бессистемно бродят по площади и прилегающим улицам, раненых пленных сдают милиции — все это продолжается по крайней мере до половины восьмого. Футбольный матч закончился, и в толпу влились еще несколько сотен человек.
Обратим внимание, что после пяти СМС-рассылка уже привела на Греческую очередную волну майдановцев и сочувствующих, а теперь подошли свежие силы. То есть значительная часть присутствующих либо участвовала уже не в бою, а в добивании остатков «Одесской дружины», либо вовсе не принимала участия в драке. Теперь этим людям нужно чем-то себя занять. Занятие находится.
Между двумя основными эпизодами одесского противостояния есть принципиальная разница. Бои у «Афины» — это схватка, возникшая в силу естественных причин: обе стороны не сильно друг друга любили, их маршруты пересекались — массовая драка не могла не начаться. Хотя бой у торгового центра был жестоким, все смерти этого столкновения с обеих сторон — на совести нескольких людей. Дальше события развивались уже по другой логике. После успеха у «Афины» в толпе проукраинских активистов возникла заминка, и то, как они перешли от замешательства к организованному походу на Дом Профсоюзов — один из важнейших моментов всего дня.
Решение пойти на Куликово поле не было спонтанным. Толпой руководили вожаки, известные по именам, имевшие мегафоны и заводившие массу. Эти люди дали толпе направление. В этом процессе участвовали как минимум два человека. Первый — один из лидеров одесского Евромайдана Марк Гордиенко. Еще в марте он заявил буквально следующее: «Мы перестреляем в первую очередь всех сепаратистов, мы с русскими в первую очередь воевать не будем».
С 29-й секунды Марк Гордиенко рассказывает, кого именно он перестреляет
Пойти на Куликово поле — это был именно его призыв. Призыв человека, незадолго до этого пообещавшего убивать сепаратистов.
Последние секунды: Гордиенко начинает скандировать «Куликово!»
Впоследствии Гордиенко предпочел тактично умолчать о своей роли в этом событии. В интервью «Новой газете» он заявил:
Когда восставший народ победил, у нас был общий клич идти на Куликово поле. Поэтому народ туда и пошел. А куда он должен был идти, после того как мы их на Греческой победили? Это было стихийное массовое движение. Я увидел все это и поехал еще на телевидение, чтобы рассказать, что случилось, и чтобы люди понимали, что на Куликовом будет такая вот штука.
О том, что скандировать «Куликово!» начал он сам, господин Гордиенко удачно забыл. Почему-то ему показалось важным соврать именно в этом месте. Кстати, год спустя он вместе с другими такими же патриотами сорвал траурный митинг в память о жертвах Куликова поля.
Вторым достоверно установленным подстрекателем оказался Андрей Юсов, руководитель одесского отделения партии Виталия Кличко «УДАР». Интересно, что упоминание этого человека как одного из организаторов движения на Куликово позднее попало в отчет комиссии Верховной Рады, но его оттуда вымарали — по настоянию нардепа «УДАР» Чернеги. Между тем Юсов не просто зазывал идти на Куликово поле, но и раздавал вполне конкретные указания: строиться по 6 человек и двигаться к лагерю.
Обратим внимание: в обоих случаях люди поначалу вовсе не выглядят целеустремленно спешащими куда-то. К этому моменту майдановцы уже считали, что победили. Однако толпу нужно было снова завести — и ее завели.
Кстати, присутствовавший на месте фотограф, давший один из самых подробных репортажей о событиях (блогер napaki.livejournal.com), прокомментировал происходившее на Соборной так:
На Соборке собирают людей, чтобы идти на Куликово поле, где находится постоянный лагерь пророссийских активистов.
Ключевое слово: «собирают». Двоих собирающих мы уже знаем по фамилиям — возможно, им помогал кто-то еще.
Это важно вот по какой причине: в случае с Греческой речь идет о встречном бое двух сторон. По крайней мере, отряд Долженкова шел к месту драки своими ногами. Но в случае с Домом Профсоюзов атаковала одна конкретная сторона. Причем речь не идет о спонтанном движении взбешенной толпы. Людей «собирают», строят в колонну по шесть, у них есть агитаторы и организаторы. Позже как минимум один из этих агитаторов врет журналисту о своей роли в происходящем. Толпа проделывает не такой уж близкий путь к цели — от Соборной и «Афины» до Дома Профсоюзов километра три, по крайней мере сорок минут пешком. За сорок минут проходит любой аффект. Между прочим, впоследствии была опубликована любопытная запись переговоров: Игорь Болянский, помощник губернатора, звонит руководителю самообороны Майдана Дмитрию Гуменюку и предлагает тому развернуть людей на Куликово поле. Неизвестно, когда точно состоялся этот разговор. Кстати, еще один важный момент: оба уже «в теме», обсуждаются только технические детали разворота толпы на Куликово, а не сама идея.
То есть жечь Дом Профсоюзов шла не разъяренная толпа, управляемая собственным произволом, а организованная колонна под руководством конкретных людей.
Что в это время творилось на Куликовом поле? Между тремя и четырьмя часами пополудни Артем Давидченко объявил о схватке на Греческой — туда несколькими партиями отправились те, кто по каким-то причинам не пошел с самого начала. Это всего несколько десятков человек, и переломить ситуацию они, конечно, не могут. С одной из этих групп уехал как раз «Боцман»-Будько. Некоторые попали к «Афине», где уже ничего не могли изменить, многие вернулись.
На Куликовом поле царила растерянность. Предлагали разойтись, обороняться в Доме Профсоюзов (двери которого выходят непосредственно на площадь). Тем временем район Куликова поля покинули и без того малочисленные милиционеры. Начались звонки с Греческой: находившиеся там просили разбегаться и предупреждали, что идет огромная орда погромщиков.
Один из активистов характеризовал собравшихся:
Отчётливо было видно, что на Куликово поле на призыв в большинстве вышли люди, которые ничем помочь не смогут. Очень много было пожилых, до половины вообще составляли женщины. И даже те мужики, что были, были в лучшем случае вооружены какой-то палкой. И никакой защиты, было тепло и люди оделись легко.
Депутат Вячеслав Маркин со сцены призвал женщин покинуть Куликово поле. Те отказались. Более того, были люди, прибежавшие на Куликово поле в самый последний момент, узнав, что толпа идет громить их лагерь. Люди, оказавшиеся в итоге в Доме Профсоюзов, в большинстве своем не участвовали в драке на Греческой.
А развязка этого дня приближалась неумолимо. После шести часов появились слухи о разгроме «Одесской дружины», и вскоре действительно появились побитые дружинники — из тех, кто сумел уйти из боя.
Большинство лидеров протеста и вернувшиеся с Греческой бойцы призывали уходить. Станислав Культа, отстоявший у «Афины» и ушедший оттуда под конец драки, вспоминал:
Начали уводить людей, потому что без огнестрельного оружия оборонять Дом Профсоюзов было невозможно. Но то ли проплаченные, то ли просто дураки начали вопить, что нужно оставаться там.
В итоге куликовцы решают запереться в Доме Профсоюзов и использовать для защиты его. Входную дверь взламывают, внутрь заносят вещи из палаточного лагеря. На площади есть еще довольно много мужчин. На входе в здание строят баррикаду из поддонов, мебели и мешков с песком. Внутри оборудуют медпункт, размещают несколько огневых точек, в основном укомплектованных мешками камней и бутылками с горючей смесью (плюс одно или два охотничьих ружья на весь ДП, но и только).
Давидченко уехал во время этих приготовлений, однако с куликовцами остался «боротьбист» Албу. Вообще люди вели себя очень по-разному: кто-то уходил, кто-то собирался защищаться до последней капли крови. К моменту, когда на площадь ворвалась толпа погромщиков, в Дом Профсоюзов вошло более трехсот человек. На часах было 19:20.
СМЕРТЬ В ОГНЕ
На площадь начинает вбегать толпа. Раздается крик «Все в здание!», и внутри укрываются те, кто еще находился на улице. Вовремя: орущая орда уже на подходе.
Ворвавшаяся на площадь толпа, выглядящая на расстоянии как ожившая картина зомби-апокалипсиса, принимается крушить палатки и ломать имущество. Под этот погром попали несколько человек, не успевших или не захотевших войти в здание. Один из них пытался отбиваться топором и саперной лопатой, но довольно быстро убежал.
Почти сразу первый «коктейль Молотова» летит в сторону баррикады перед лестницей.
Из Дома Профсоюзов начинают бросать «коктейли Молотова» в ответ. В этот момент снимавший происходящее журналист произносит: «Что ж они делают, теперь их точно убьют».
Было ли поведение куликовцев полностью рациональным? Нет, не было: разумнее всего в такой ситуации — бежать. Но не понимать, как это получилось, могут только те, кто искренне считает пророссийских активистов нанятыми титушками. Антимайдановцы действительно воспринимали свой лагерь как последний рубеж, который следует защищать любой ценой, да и не могли они представить, что их идут убивать.
Палатки на поле разломали и сожгли, сцену разворотили, но теперь погромщики обратили внимание на более интересную живую добычу.
На защитников баррикады обрушивается град камней и бутылок с бензином. Изнутри бросают свои «Молотовы», по крайней мере один раз стреляют из ружья, кидают камни, но это даже не капля в море: боеспособных мужчин внутри слишком мало. В конце концов баррикаду перед входом подожгли (это не отняло много времени) и куликовцы начали отходить в фойе.
В этот момент некоторые группы майдановцев через боковые двери пытаются проникнуть внутрь, но без особого энтузиазма. Сложная планировка Дома Профсоюзов мешала ориентироваться — к тому же изнутри отбивались чем могли, в том числе и бутылками с бензином. Потом пара «Молотовых», брошенных антимайдановцами прямо в здании, стала аргументом в пользу версии о самосожжении, но на деле никаких других серьезных очагов пожара кроме главного — в вестибюле — так и не нашли. Прямой штурм провалился, причем, по словам атакующих, один из них получил пулевое ранение в ногу.
.jpg)
Ожесточенность сопротивления куликовцев потом будут очень сильно переоценивать. Погромщики снаружи спокойно ходили в полный рост и явно не боялись пуль и камней. Фактически со стороны защитников ДП дралось совсем немного людей. Да, внутри было какое-то оружие, но стрелки явно имели мизерное количество боеприпасов — иначе толпа понесла бы хоть какие-то заметные потери.
Отступившие в вестибюль куликовцы забрасывают вход обломками мебели и деревянными поддонами, которые занесли туда еще перед боем. Пока настоящего пожара нет, но задымление все равно сильное: снаружи полыхают палатки, в одной из которых лежит баллон сжиженного газа, а бутылки с горючей смесью потоком летят в окна и двери. Снаружи палят по окнам — как минимум из травматических пистолетов. Вообще огнестрельное оружие при штурме явно применялось куда интенсивнее, чем это можно видеть на стримах с места преступления. На одной из записей не видна, но слышна интенсивная пальба — полтора десятка выстрелов, но кто в кого стрелял, понять невозможно.
Запись журналиста, впоследствии вошедшего в «Группу 2 мая». Слышно интенсивную стрельбу
В этот момент милиция и ГСЧС уже в курсе происходящего. Некоторое количество силовиков даже прибыло на площадь в самом начале пожара. Однако сожжение живых людей они пережили стоически, своеобразно трактуя лозунг «милиция с народом». Никаких попыток нейтрализовать убийц милиционеры не предприняли. Еще удивительнее выглядит поведение пожарных.
Ближайшая пожарная часть расположена менее чем в полукилометре от места действия. Реакция на горящий Дом Профсоюзов — нулевая. «Группа 2 мая» позднее сделала достоянием гласности стенограмму переговоров между защитниками ДП и диспетчерами. Первый звонок прозвучал в 19:31, разговор достоин того, чтобы воспроизвести его целиком:
— Алло, срочно подъезжайте на Куликовое поле, палатки горят, подходит к зданию.
— К какому зданию?
— Пожалуйста, выезжайте
— А вы где находитесь?
— Где нахожусь? На Куликовом поле, пожалуйста, выезжайте (заявитель кричит)!
— Я спрашиваю, Вы стоите на открытой местности?
— Да, на открытой местности.
— Ну вот, загорелась палатка на открытой местности и больше ничему не угрожает?
— Почему Вы не выезжаете?
Впоследствии бездействию пожарных нашлось более-менее убедительное объяснение. Начальник Главного управления ГСЧС Украины в Одесской области Боделан распорядился направлять технику и людей только по его команде, а команду не подавал, по его словам, из-за того, что боевики уже захватили одну пожарную машину. Комиссия Верховной Рады и вовсе сообщает, что это не просто каприз начальника: якобы представители самообороны Майдана препятствовали пожарным и дали коридор только после переговоров.
Милиция не пыталась развести стороны и нейтрализовать погромщиков. Пожарные не ехали, несмотря на постоянно идущие вызовы.
В 19:45 следует уже по крайней мере пятый звонок в пожарную службу, и на сей раз заявитель произносит: «В здание закинули, и оно гореть начинает…Уже Профсоюз внутри горит».
Пожар начался в 19 часов 44 минуты. Атакующие забрасывают «коктейлями Молотова» разные комнаты на разных этажах, но основной очаг возгорания, в итоге и убивший людей — в фойе. Пожару не дают утихнуть: в двери летят все новые и новые бутылки с горючей смесью, а какой-то погромщик забрасывает в вестибюль горящую покрышку. Это тоже любопытный момент: евромайдановец несет свой груз медленно, чуть ли не торжественно, в полный рост. Вообще поведение нападавших прекрасно показывает силу сопротивления: куликовцы смогли обратить на себя внимание, но хотя бы напугать — уже нет. По окнам стреляют — именно тогда были сделаны кадры с «сотником Миколой», палящим вверх.
7-я секунда: горящую шину вносят в здание
Несколько минут вестибюль понемногу разгорался. А затем произошла катастрофа.
По мнению независимого эксперта Владислава Балинского, пока разгорались двери и баррикада в вестибюле, на стенах и потолке разогревались и в итоге вскипели краска и олифа. Прогорели двери, были одно за другим выбиты окна, появилась тяга. В результате в районе центральной лестницы, сработавшей как печная труба, резко вспыхнуло все, что вообще могло гореть. Пламя распространялось стремительно, температура у очага пожара поднялась до 600–700 градусов Цельсия. Люди, которые находились поблизости, очень быстро погибли от открытого огня — собственно, сгорели заживо в самом буквальном смысле. Другим пришлось бежать во внутренние помещения. Именно в этот момент из окон начинают прыгать: кажется, что это лучше, чем сгореть или задохнуться.
Не для всех. Упавшие получают тяжелейшие травмы, включая смертельные, но на этом их мучения не заканчиваются. К одному из них, еще живому, подбегает «активист» и принимается наносить удары палкой. Избиваемый шевелился. Что стало с этим человеком — неизвестно, но позже местный журналист Сергей Дибров, проанализировав позднейшие фотоснимки и видеозаписи, пришел к выводу, что жертва осталась жива и по крайней мере получила первую медицинскую помощь.
Без комментариев
Из переговоров с диспетчером пожарной службы в 19:57:
— Девушка, вы собираетесь ехать или нет?
— Они уже едут, сейчас будут.
— …(рыдает в трубку) но мы сейчас сгорим…
Именно в этот момент у некоторых людей из толпы возобладало человеческое и они принялись помогать погибающим. Вероятно, многие из них — не погромщики, а обычные прохожие, но защитников ДП спасали и некоторые евромайдановцы. Кто-то забрасывает веревку на этажи, остатки металлических конструкций сцены подтаскивают к зданию и используют как лестницу. Благодаря этой помощи с парапета второго этажа спасается достаточно много людей. Правда, внизу некоторых из них начинают избивать. Последний «коктейль Молотова» брошен в здание в 20:08. Появившиеся все-таки милиционеры оттесняют самых ретивых майдановцев. В 20:15 приезжают пожарные (400 метров они преодолевали полчаса!) и начинают снимать тех, кто еще не выпал из окон, с помощью лестниц.
Постепенно из Дома Профсоюза выводят уцелевших, которых оказывается достаточно много. Хаос сменяется более-менее упорядоченной работой пожарных и милиции. Всего из здания эвакуировали более трехсот человек. Милиция достала часть людей с крыши, других выводили из комнат, не тронутых огнем и дымом. Последние куликовцы покинули здание только утром 3 мая. Они прятались на чердаке и смогли пережить пожар.
Елена, активистка Куликова поля, обустроившая лазарет в последние минуты перед побоищем, позднее рассказывала журналистам, как ее, выбравшуюся из огня, прогнали по «коридору позора», кричали оскорбления, обыскивали на глазах у милиционеров. Вообще пожар в Доме Профсоюзов высветил странную амбивалентность поведения победителей: одни искренне — и даже с риском для себя — пытались вывести людей, которых сами только что подожгли, другие с удовольствием самоутверждались за счет обгоревших изувеченных жертв.
48 человек погибли и умерли в больницах. На Греческой — двое евромайдановцев и четверо куликовцев, на Куликовом поле — 42 куликовца. Из погибших в Доме Профсоюзов восемь человек разбились при падении с высоты, остальные отравились угарным газом, задохнулись в дыму или погибли от ожогов. Все жертвы — граждане Украины. За медицинской помощью обратились 247 человек, в том числе 27 — с огнестрельными ранениями.
Впоследствии пожар породил много разнообразных мифов, однако по большей части эти истории не подтвердились (в первую очередь это касается сотен погибших). В конце концов в сеть просочились даже результаты посмертной экспертизы тел — и главный сенсационный вывод состоит как раз в том, что сенсаций не случилось. Причины гибели людей в Доме Профсоюзов — это огонь и дым в том или ином варианте (открытый огонь, отравление угарным газом, дымом, продуктами горения) или падение с высоты. Не подтвердилась информация о применении боевых отравляющих веществ. Не подтвердились также сведения об удушениях и изнасилованиях внутри здания. Честно говоря, попытка накрутить лишних ужасов вокруг одесской трагедии только вредит делу. Погибли сорок человек, погибли, потому что толпа закидала Дом Профсоюзов бутылками с бензином — разве этого мало, чтобы сделать все окончательные выводы и об убийцах, и о государстве, которое им потакало?
Тем же вечером группа украинских боевиков без лишнего шума ликвидировала небольшой лагерь на мемориале 411-й батареи.
Один из руководителей суматошной обороны Дома Профсоюзов, Алексей Албу, выжил (впоследствии он оказался в бригаде «Призрак»), другой, депутат облсовета Вячеслав Маркин, наутро умер в больнице от многочисленных переломов, полученных при прыжке из окна.
Активисты с надписью «Тризуб» на щите не отказывают себе в удовольствии проверить машину
Издевательства над спасшимся из Дома Профсоюзов
КОЛОРАДЫ
Реакция властей и украинского общества на события в Одессе оказалась очень характерной. Началось все со вполне откровенных заявлений одесского губернатора. Владимир Немировский уже вечером 2 мая объявил у себя в фейсбуке: «Действия одесситов, направленные на нейтрализацию и задержание вооруженных террористов, считаются законными».
На фоне десятков трупов такое заявление публичного политика уже звучит дико. Однако волна одобрительных и радостных выступлений украинских граждан по поводу трагедии затмила даже этот демарш. Нельзя сказать, что подобный настрой и радость по поводу происходящего разделяли все украинцы. Шок и горе от случившегося испытали очень многие, в том числе далекие от пророссийских симпатий люди. Тем не менее самой заметной и громкой оказалась именно условно-патриотическая часть украинского общества — патриоты не могли удержаться от остроумных каламбуров про «колорадских жуков, не умеющих летать», про «шашлычки на майские праздники», «копченую сотню» и тому подобные вещи.
Одесса продемонстрировала, что украинский социум не только не боится политического террора с массовыми жертвами, но и считает его совершенно нормальным способом борьбы. Это не мелочь: идейные сторонники таких приёмов вскоре появились на Востоке Украины с автоматами в руках. Большинство украинцев, вероятно, сохранило человеческий облик, но у этого большинства были только благие намерения и относительно чистая совесть, а вот радикалы получили все — поддержку власти, организацию, оружие, униформу добробатов, наконец.
Аплодисменты в честь разгрома Куликова поля, передача Савика Шустера
СМИ дополняли картину красочными подробностями. Украинский телевизор очень быстро объявил, что основная масса погибших — граждане России и Приднестровья. Сама по себе попытка оправдать линчевание российским гражданством уже интересна, однако в итоге все погибшие оказались одесситами (кроме двух человек из других областей Украины). МВД Украины распространило такое заявление:
С верхних этажей нападающие начали забрасывать мирных граждан бутылками с зажигательной смесью и вести по ним огонь из огнестрельного оружия. В результате использования злоумышленниками «коктейлей Молотова» возник пожар, с верхних этажей пламя распространилось на значительную площадь здания и стало причиной гибели более 40 человек.
Наконец, политики высшего эшелона мгновенно нашли виновных. И.о. президента Турчинов объявил, что беспорядки в Одессе «координировались из одного центра, который находится в России», и. о. руководителя администрации президента Пашинский — что это «провокация ФСБ, чтобы отвлечь внимание от проведения антитеррористической операции», а МИД сообщил, что «трагедия была заранее спланированной и щедро проплаченной российскими спецслужбами акцией».
Официальное расследование событий в Одессе длится уже два года. Параллельно собственные исследования ведут негосударственные организации и частные лица. Наиболее детальное из них — расследование «Группы 2 мая», которая, несмотря на в целом евромайдановские симпатии, явно влияющие на интерпретацию событий, сделала очень многое для установления фактической стороны дела.
Кроме того, заслуживает внимания результат работы комиссии Верховной Рады с особым мнением Светланы Фабрикант. Однако это, конечно, не заменит полноценного официального расследования, о ходе которого никто ещё не сказал ни одного доброго слова.
С самого начала власти Одессы как будто целенаправленно старались затруднить следствие. К утру 3 мая район Греческой был очищен силами коммунальных служб, что сразу уничтожило вещественные доказательства. Дом Профсоюзов остался на месяц открыт для свободного посещения. Публика смогла наблюдать стримы с пепелища («Ну, это вообще Ромео и Джульетта», — это оператор добрался до трупов юноши и девушки), а украинская власть получила возможность делать с местом преступления что угодно. Оружие, из которого 2 мая убивали людей, так и не нашли. И это всего несколько произвольно взятых примеров халатного отношения следствия к делу. В сентябре 2015 года спецдокладчик ООН Кристоф Хайнс констатировал, что большая часть доказательств по делу о событиях 2 мая уничтожена сразу после преступления.
Помимо странного отношения к вещественной стороне расследования, следственные органы Украины отметились своеобразным подходом к подозреваемым.
Все официальные лица, подозреваемые в преступлениях 2 мая, получили возможность скрыться. Руководитель ГСЧС Одесской области Боделан, чьи подчиненные игнорировали вызовы пожарных до последнего, был объявлен в розыск только в марте 2016 года. Сбежал и полковник Фучеджи.
Стрелявшего по людям из охотничьего ружья активиста Евромайдана Сергея Ходияка освободили из-под стражи, причем судья взял отвод под давлением группы майдановцев во главе с нардепом Радикальной партии Украины Мосийчуком. На свободе за недостатком доказательств остался Всеволод Гончаревский, добивавший палкой прыгавших из окон куликовцев.
Сейчас в тюрьме сидят только несколько пророссийских активистов — их противники на свободе. При этом осенью 2015 года судьи решили позволить подозреваемым с русской стороны, в том числе Долженкову, освободиться под залог. К суду — и в сам суд — явились представители «Правого сектора», «Автомайдана» и ряда других организаций. Люди в полувоенной форме так впечатлили участников процесса, что прошения об отставке написали сразу трое судей.
Характерно, что если украинцы что и расследуют, то только события на Греческой. От Дома Профсоюзов следствие предпочло просто отмахнуться. Так, начальник Одесского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Григорий Кривда заявил, что сведений об избитых людях у него нет:
У нас нет данных о погибших от повреждений, нанесенных дубинами, арматурой — это тупые предметы продолговатой формы. Нам задавали такие вопросы — мы акцентировали внимание на эти вопросы. 8 человек падали с высоты, они получили тяжелейшие телесные повреждения, Маркин получил тяжелейшие телесные повреждения, но никаких повреждений, которые могли бы свидетельствовать о том, что их били, у нас нет. Сказать, что какая-то посторонняя рука или какие-то злые силы причиняли повреждения, у нас нет оснований. И среди пострадавших, которые находятся в больнице, та же картина.
Это при том, что избиение как минимум одного человека, прыгнувшего в окно, снято на видео.
Причина пожара в изложении украинских правоохранителей укладывается в бессмертное «сами себя сожгли». «В Генпрокуратуре считают, что нет доказательств преднамеренной организации пожара в одесском Доме Профсоюзов 2 мая 2014 года», — заявил первый заместитель генпрокурора Владимир Гузырь.
Осенью 2015 года был опубликован отчет Международной совещательной группы Совета Европы о расследовании событий 2 мая. Он оказался просто разгромным:
МСГ считает, что в каждом из производств следственные органы не проявили должной полноты и тщательности — как на стадии возбуждения производства, так и во время дальнейшего его расследования, в результате чего общая эффективность расследований была поставлена под угрозу. (…)
Хотя массовые беспорядки произошли в ходе конфликта между двумя группами активистов, которые противостояли друг другу, через год после событий все, кроме одного из 23 подозреваемых… принадлежат к сторонникам федерализации.
Все эти подозреваемые находились под стражей, а семеро из них находятся там и по сей день с момента задержания. При этом только трое сторонников единства — другой конфликтующей группы — были уведомлены о подозрении.
Ни к одному из них не была применена мера пресечения в виде содержания под стражей: все они были помещены под домашний арест или освобождены под личное обязательство. Когда сроки применения этих мер истекли, этим лицам не была выбрана никакая другая мера пресечения, хотя им инкриминировались, среди прочего, убийство и покушение на убийство.
Кроме того, СЕ отметил, что расследование действий милиции вела сама милиция, пожарные бездействовали с ведома и по распоряжению главы пожарной службы, но привлечь его к ответственности невозможно, поскольку он уже скрылся, МВД сознательно фальсифицирует документы о своих действиях — ну и так далее.
Украинцы, естественно, заявили, что «аргументы СЕ льют воду на мельницу российской пропаганды».
Ну и совсем уж неожиданным оказался комментарий американского дипломата Саманты Пауэр:
Расследование серьезных преступлений во времена Майдана или в Одессе, к сожалению, натолкнулось на большие препятствия не только из-за дефицита компетенции, но и из-за нежелания привлечь к ответственности тех, кто это осуществлял.
От качества расследования одесской трагедии остаются вполне однозначные впечатления. Устанавливать истину никто не собирался, привлечь виновных к ответственности по закону уже нельзя. Вместо этого украинцы назначили козлами отпущения самих защитников Дома Профсоюзов. Одесса — это маркер, символ политического террора: «Вообще-то людей жечь нельзя, но агентов Кремля — можно и даже нужно».
Дальше это вошло у украинцев в привычку — они принципиально не расследуют громкие политически окрашенные преступления. «Это людоед, но это наш людоед» как новый фундамент права — вот и вся украинская судебная реформа.
***
Оборот «Одесская Хатынь» чрезвычайно не нравится проукраинским комментаторам, но это метафора. Нас же должен интересовать другой вопрос: было ли убийство в Доме Профсоюзов умышленным?
Следов заговора с целью массового убийства мы не обнаруживаем. Даже Юсов с Гордиенко не призывали пойти и убить побольше народу на Куликовом. Тем более таких планов не мог вынашивать, например, Немировский, которому бойня в итоге посадила огромное кровавое пятно на пиджак. Да, новые хозяева Одессы хотели разгромить лагерь, но в таких делах очень легко перестараться и вместо нескольких разбитых голов получить гору трупов. Знали украинские лидеры, что могут погибнуть люди? Разумеется, знали, но относились к такой угрозе философски: щепки летят.
Другое дело — непосредственные участники сожжения. И здесь мы не можем уйти от очевидного факта: да. Да, толпа хотела убить людей в Доме Профсоюзов. Невозможно забрасывать здание бутылками с бензином и не понимать при этом, что оно сгорит. На ДП (это подтверждает абсолютно вся доступная информация — видеозаписи, показания свидетелей) обрушился ливень из «коктейлей Молотова». Люди, которые продолжают настаивать, что здание подожгли случайно, лгут — в лучше случае другим, а в худшем себе. Мало того: спасшихся избивали, и избивали жестоко, и это тоже попало на видео. На фотографиях у большинства как минимум разбиты головы.
Толпа снаружи понимала, что люди внутри умрут, хотела этого и могла оправдаться патриотизмом, провокацией, играми политиков, чем угодно. Дом Профсоюзов — это классический случай кровопролития с чистыми руками организаторов и чистой совестью исполнителей.
«Но ведь евромайдановцы не только убивали, но и спасали людей!» — да, это правда. Важно ли это? Да, важно. Любой толпе свойственны перепады настроения, любая толпа состоит из отдельных людей, и азарт драки может сменяться естественными человеческими чувствами. Но от того, что некоторые боевики в приступе стыда подставили сгорающим людям лестницу, 42 трупа никуда не денутся. Если бы евромайдановцы не спасали погибающих, жертв было бы больше. Если бы евромайдановцы не отправились жечь ДП, жертв не было бы вообще.
Ещё раз: это целенаправленное, осмысленное действие. Победители прошли от «Афины» три километра. Раж прошел, они очень хорошо понимали, что делают. Гибель людей 2 мая — это результат целенаправленных усилий.
Проукраинская версия событий в Одессе выглядит не просто спорной, а откровенно издевательской. Губернатор случайно обещал очистить площадь к 9 мая. В Одессе случайно оказались несколько сотен иногородних боевиков, стоявших на никому не нужных блокпостах. Потом на мирный марш случайно пришли люди из Киева, в боевой экипировке и с «Молотовыми». Затем на толпу в 2–3 тысячи человек случайно набросились 300 обезумевших самоубийц (ровно как до этого в Харькове). Милиция случайно занималась другими делами. Евромайдановцы случайно совершали сложные тактические маневры. Под руководством случайно оказавшихся поблизости политиков, которые чуть раньше случайно обещали убивать сепаратистов. Затем они случайно построились в колонну по шесть и случайно пошли на Куликово поле. И, наконец, случайно забросали «Молотовыми» здание с живыми людьми внутри.
Такая вот «трагическая случайность» по-украински.
Донбассу и России одесская трагедия показала лицо врага. Дальше были и более кровавые, и более жестокие эпизоды, но они только добавляли штрихи к портрету. События в Славянске можно было трактовать как результат слабой подготовки «службовцев», стрельбу по толпе в Мариуполе — как результат сдавших нервов. Даже в самой Одессе события на Греческой еще укладывались в какую-то канву боя.
Однако Дом Профсоюзов уже выходил за рамки всякой человеческой логики. Спасающихся из огня добивали палками, а потом радостно шутили шутки про шашлыки. Вскоре веселые погромщики получили в руки оружие, и это не было ни для кого секретом. Вероятно, многие из тогдашних острословов предпочли бы радоваться менее демонстративно, если бы представляли себе результаты своего остроумия — мобилизацию донбассцев и россиян на волне ужаса и ярости, которую породило одесское убийство.
Бессмысленно объяснять, что Одесса — это триумф озверения. Но Одесса, кроме всего прочего, показала, что идиотизм и озверение не оправдываются как стратегия, что идиотизм и озверение рикошетят по самим озверевшим. Прошло два года, но Одесса так и осталась символом тупой жестокости и очень красноречивой демонстрацией того, к чему тупая жестокость приводит.
Правда, этот урок не был усвоен, и на украинской стороне предпочли отмахнуться от реальности, посчитав, что есть проблемы и поважнее, чем мнение недогоревших ватников. Беда в том, что реальность, от которой Киев так легко отмахнулся, через считаные недели начала стрелять из всех стволов. Удивительно, но никто так и не заметил прямой связи между горящими людьми в майской Одессе и горящими БМД в июльском Шахтерске. Позже украинский — и вполне патриотически настроенный — журналист Сергей Дибров с отчаянием говорил:
Почитайте хотя бы новости последней недели. В Испании задержаны граждане, которые воевали на стороне ДНР — они заявляют, что поехали в Украину после событий 2 мая в Одессе. Молодой человек из Бурятии, из Улан-Удэ, солдат-контрактник, не возражал против отправки его на Донбасс, был наводчиком танка, стрелял в украинских солдат, получил тяжелейшие ранения. Лежа в госпитале, он говорит о том, что был потрясен событиями 2 мая, и это сильно повлияло на его отношение к событиям в Украине. В Одессе ответственность за попытку подрыва поезда взял на себя «отряд имени Вадима Папуры» — этот молодой человек погиб в Доме профсоюзов, и причины его смерти до сих пор не обнародованы.
Артем Сущевский, когда-то житель Макеевки, с горечью писал о бывших согражданах:
Я могу сколько угодно повторять, что нет, что далеко не все там в Украине упоротые, что большинство как были, так и остаются нормальными людьми, и говорю это я с полной уверенностью, и ничуть не кривлю душой. Одно «но» — эти нормальные люди спокойно живут с Одессой — с той самой Одессой, которой 2 мая будет два года как. А также с обстрелами Донецка — с ними они тоже как-то живут. И в целом вот с этой позорной войной они вынуждены мириться — утешая себя сказками про российское вторжение. А я вот не смогу жить с теми, кто живёт так. Пофиг как — лишь бы не с вами.
Наконец, ополченцы Донбасса говорили об этом совершенно недвусмысленно:
Люди начали воспринимать украинского солдата не как жертву, несчастного мальчика, который по воле олигархов был вынужден взять в руки оружие и отправится на не нужную ему войну, а как палача. Я был одним из тех русских националистов, которые испытывали некий пиетет и к «революции достоинства», и к возросшему чувству национального самосознания украинцев. Второго мая я смотрел видеокадры, на которых русские люди выпрыгивают из горящего Дома Профсоюзов, я смотрел, как рядовые украинцы в комментариях весело подшучивают над «жареными колорадами» и «шашлычками по-одесски». Я смотрел на всё это и не мог поверить, что такое вообще может произойти, мозг просто отказывался воспринимать эту информацию. После этого я собрал вещи, уладил дела, связался с Сашей Жучковским и поехал на Донбасс. После этой трагедии я понял важную вещь — с мазепинцами нельзя вести переговоров, с ними можно говорить только языком пуль.
Попав в ополчение, я с удивлением узнал, что не для меня одного 2 мая стало точкой отсчета. Отдельно стоит поговорить об одесситах, приехавших в ополчение после трагедии. Для этих людей весьма малую роль играли возвышенные идеи вроде «воссоединения русского народа в его исторических границах», высокопарные слова, такие как «русская ирредента» также никак не влияли на их мировоззрение. Они приехали мстить украинцам за своих соотечественников. И это один из страшнейших маркеров гражданской войны, когда человек начинает воевать не за победу своей идеи, а за истребление врага. Одесситы приехали воевать на Донбасс не за идеи Русской Весны, а чтобы увидеть смерть украинцев, для которых те стали личными врагами. Если в плен к одесситу попадал бывший майдановец или боевик добровольческих батальонов, ему приходилось туго…
До трагедии даже у самых ярых «сепаров» не было личной неприязни к украинцам. Да, они ненавидели это государство и что с ним связано, но после 2 мая отношение к украинской нации кардинально изменилось. Теперь уже каждый, лояльный жовто-блакитному флагу, считался подельником убийц.
Больше тут нечего сказать.
P.S. Пока общественность носится вокруг Надежды Савченко, в одесском СИЗО умер Игорь Астахов, один из участников боев с русской стороны. Он не объявлял голодовок, над ним не проливала слез пресса. Он просто умер в сорок восемь лет в тюремной больнице от сердечной недостаточности. В СИЗО по-прежнему находятся люди — разумеется, дравшиеся два года назад за русских. Тем временем в Одессу вошли части полка «Азов» с бронетехникой — по официальным данным, обеспечивать безопасность.
