Бывают моменты, когда история сгущается в одном человеке, и один из таких моментов – события в Севастополе 23 февраля нынешнего года. Забитая под завязку площадь Нахимова. Многотысячная толпа дружно скандирует: «Россия, Россия!» На сцену поднимается мужчина в полосатом свитере, подходит к микрофону и произносит короткую речь, после которой севастопольцы простым поднятием рук избирают его «народным мэром». Именно с этого момента в Крым пришла «русская весна», которая привела к возвращению полуострова в российскую гавань…
До севастопольского восстания Алексей Чалый не был известен широкой публике за пределами Крыма, хотя и до 23 февраля успел сделать немало полезного для Севастополя.
Сегодня мысли Чалого устремлены в будущее Севастополя, который он мечтает превратить в центр инновационного прорыва на юге России, некий аналог «Кремниевой долины». Впрочем, сейчас он, будучи спикером севастопольского парламента, в основном занимается решением текущих вопросов. Как человек занятой, Алексей ЧАЛЫЙ общается с журналистами редко и неохотно, однако для «НВ» сделал исключение.
– Алексей Михайлович, почему русскоговорящие города Украины – тот же Харьков, Днепропетровск и Одесса – вписались в «украинский проект», а Севастополь его отверг?
– Мы всё-таки другой город. Помните, как у Толстого в «Севастопольских рассказах» написано? «Не может быть, чтобы при мысли, что вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости, и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…» Эти слова имеют под собой вполне реальные основания.
– Что будет дальше с Украиной?
– Она будет враждебна России в течение одного поколения. Как Литва.
– Может, России стоит стать привлекательнее – и тогда украинцы к нам снова потянутся?
– Конечно, в этом ключ. Хотя даже при этих условиях украинцы к нам не скоро потянутся.
– В какой момент решили для себя: «Всё, не могу больше терпеть. Пора вступать в борьбу против украинизации»?
– Такого момента не было. Всё было уныло предсказуемо почти с самого начала воцарения Незалежной в Севастополе. Действовать я начал ещё на референдуме в 1991 году, сразу после Беловежской пущи. Я уговаривал сотрудников нашей компании подумать хорошенько, прежде чем голосовать за независимость Украины, и рисовал перспективы. Которые стали реальностью через несколько лет. Мне уже тогда было в общих чертах ясно, к чему всё идёт. А всерьёз работать на ниве общественной деятельности я начал после расстрела Белого дома в 1993 году. Если помните, тогдашний Верховный Совет принял акт о российском статусе Севастополя, но он так и не был никогда реализован. Тогда стало понятно, что Украина – это надолго.
– Музей 35-й батареи, Общественное телевидение Севастополя и учебник по севастополеведению – всё это ваши проекты. Сложно ли было запускать их с нуля?
– Поскольку мы запускали эти проекты с нуля, то было ожидаемо сложно. Украинские чиновники, за исключением особо прозорливых, не очень понимали, о чём вообще идёт речь и к чему эти проекты. Но некоторых приходилось обходить. Подавалось всё под разными соусами. Например, Музей 35-й батареи позиционировался не как русский проект, а как проект сохранения исторической памяти народа.
Иногда доходило до смешного. Например, нам вынесли предписание по поводу языка и отрезали рекламу на Независимом телевидении Севастополя. Согласно украинскому законодательству рекламы на русском языке не должно быть вообще. Тогда мы стали давать рекламу на немецком, английском и крымско-татарском. Поскольку реклама была одна и та же, весь Севастополь смеялся над комитетом по контролю.
– Но поддержку горожан, наверное, чувствовали?
– Конечно. Больше всего осуществлять эти проекты помогали севастопольцы. Соратников, чувствующих то же, что и я, всегда было в избытке.
– Ожидали, что Севастополь и Крым могут вернуться в Россию именно в этом году? И могло ли это произойти раньше?
– Да, мы готовились к этому в 2004 и 2008 годах. Но тогда ситуация не достигла такого экстрима, как в прошлом году, когда Янукович отказался подписать договор об ассоциации с Евросоюзом. Когда в Киеве раскручивали Майдан, мы здесь активно готовились к ответному майдану. Создали общественное объединение «Республика». И потихоньку градус повышался: они там накаляли обстановку – и мы здесь в ответ тоже накаляли.
– А когда вы решили для себя возглавить народное движение в Севастополе? Далось ли это решение легко?
– Было два момента. Первый – когда было принято решение, что мы воюем. Это произошло в Австрии, где я узнал о бегстве Януковича. Мне стало понятно: это шанс, который нельзя упускать. А второй момент – когда отвечал для себя на вопрос о мэрстве (но это уже был способ реализации ранее принятого решения). То, что я окажусь на переднем крае борьбы, стало понятно за несколько часов до севастопольского митинга 23 февраля. Во время обсуждения стратегии наших действий севастопольский общественный деятель Борис Колесников сказал мне: «Я не спал всю ночь, и мне пришла в голову такая мысль: мы выходим, объявляем Чалого мэром и забираем в городе власть». Я согласился.
Было ли трудно принимать такое решение? Понимаете, я много лет жёлчью наливался, видя то, что творила Украина в Севастополе. А тут появилась долгожданная возможность всё вернуть на круги своя. В этом смысле психологически я был заранее готов, и особого поступка с моей стороны не было. Но, конечно, меня пугала опасность ввергнуть людей в войну и неумение управлять городом.
– Вы ожидали, что в Севастополе соберётся самый массовый митинг в его истории?
– Да, ожидал. Да, мы это готовили. Но, не имея опыта организации подобных мероприятий, было сомнение: а вдруг не получится? Но когда я пошёл из дома на площадь и увидел огромное количество людей, идущих на митинг, то на душе стало легче. А потом я увидел площадь Нахимова, которая просто не вместила всех. Народ стоял на Матросском бульваре, были забиты все проходящие улицы. И не было ни одного украинского флага. Ни одного. Было понятно, что все люди объединились вокруг идеи возвращения в Россию.
– Созданная вами компания «Таврида-электрик» – один из немногих примеров успешного инновационного бизнеса в России. Что помогло вам выйти на серьёзный мировой уровень?
– Это как в той знаменитой английской истории: посадил траву – и потом бережно подстригай газон триста лет. И ещё я всегда старался делать то, что не умеют делать другие. Этот принцип положен в основу стратегии компании, и он должен быть как «Отче наш» для любой фирмы, занимающейся инновациями.
– Очевидцы рассказывают, что ваши молодые сотрудники, в отличие от персонала московских филиалов западных концернов, настроены очень патриотично. Откуда это берётся?
– Так успех же мировой! А его, согласитесь, трудно променять на работу в «местном филиале».
– Почему вы продали бизнес?
– Против меня ввели персональные санкции, и я не хотел подставлять своих иностранных сотрудников. С них взяли подписку, что за связь со мной в любом виде они могут схлопотать двадцать лет тюрьмы.
– Теперь, насколько я понимаю, вы с группой единомышленников собираетесь превратить Севастополь в центр инновационного развития. Не могли бы вы нарисовать идеальный образ вашего города через 20–50 лет?
– Мы его рисовали в Концепции развития Севастополя. Это прежде всего экономическая состоятельность. Город должен зарабатывать себе достаточно налогов для того, чтобы обеспечить комфортную городскую среду и государственные услуги надлежащего качества, не выпрашивая денег в федеральном бюджете. Далее. С точки зрения развития городской среды акцент сделан на сохранении традиций, в том числе архитектурных. Плюс классика приморского города – пляжи, набережные, парки и тому подобное. Кроме того, на первое место в промышленности должна выйти «хайтековская индустрия», и под неё мы нашли «якорные проекты». Это приборостроение, микроэлектроника, электротехника, IT-индустрия и другие области.
– Вы говорили, что в идеале хотите превратить Севастополь в российский Сан-Франциско. Но ваш город – это военно-морская база России. Удастся ли привлечь инвесторов в полузакрытый военный город?
– Почему нет? И что такое «полузакрытый»? Наличие военной базы многим городам не мешает развиваться. Более того, в нашем случае на обеспечение потребностей базы может быть нацелена значительная часть экономики. Главное – реставрировать и модернизировать инфраструктуру. И попытаться вернуть субподрядчиков, которые разбежались из города за последние 23 года.
– Удастся ли создать «экономическое чудо» только с опорой на местные кадры?
– Нет. Многих ключевых людей придётся приглашать. Благо многие готовы приехать. Людей, за которыми стоит дело и знания, может привлечь идея «Русской Калифорнии» – южного высокотехнологичного города с комфортными условиями проживания и нормальной властью. Плюс многие компании начнут к нам приходить, когда мы сможем предложить им площадки для развития бизнеса с готовой инфраструктурой.
– Какие законы нужно принять, чтобы помочь Севастополю совершить инновационный рывок? И сколько будет продолжаться «законодательная перестройка» города? Это вам вопрос как председателю Законодательного собрания.
– Сама по себе законодательная перестройка ничего не решает. Законы не заработают без ресурсов – земли, инфраструктуры, денег, исполнителей. Но некоторые меры могут пойти на пользу. Например, закон о неэффективном собственнике. Нечто похожее есть в Москве и Петербурге. Идея состоит в том, чтобы повышать ставки пользования активами (земля, недвижимость) в случае неэффективного их использования. А с другой стороны – выходить с предложением от казны по выкупу таких активов. В целом нужно понимать, что самостоятельно совершить инновационный прорыв Севастополь не в состоянии. Нужна адекватная поддержка федеральной власти. К счастью, есть большой энтузиазм квалифицированных людей из различных регионов России.
– Кстати, о поддержке со стороны федеральной власти. Что скажете о решении Владимира Путина превратить Крым и Севастополь в свободную экономическую зону?
– Мы его ждали. Оно потенциально даёт большие преференции резидентам свободной экономической зоны.
– В концепции предлагается превратить Севастополь в «федеральный центр генерации национального самосознания». Что имеется в виду?
– Так уж сложилось, что мы – единственное место в России, в котором переплелись все критически важные эпохи в развитии нашей цивилизации. Начало похода Андрея Первозванного. Первые христианские монастыри. Клемент Римский. Крещение Владимира в Корсуни. Написание славянской письменности. Крымская война и первая оборона Севастополя. Великая Отечественная война. Наконец, события «русской весны» 2014 года. Наша идея состоит в том, чтобы интересующихся историей школьников «пропустить» через наши исторические объекты, сделав это по-человечески. У нас же всё можно пощупать! И это западает навсегда в душу, к этому готовую.
– Как вы считаете, можно ли было избежать нынешних трудностей переходного периода?
– Многое зависело от федерального центра. Быстро избавились от гривны, быстро разобрались с банками (хотя медленнее, чем хотелось бы). С денежным обеспечением бюджетников и пенсионеров быстро решили вопросы. Однако у экономики при этом начались проблемы. Избежать длинных очередей было можно, для этого следовало задействовать больше федеральных ресурсов (людских прежде всего). Не стоило новым субъектам передавать дополнительные федеральные полномочия – и так вводных много, а нам приходится учиться тому, что ни один субъект ещё до этого не делал.
– Можно ли было избежать столь высокой инфляции и проблем с электро- и водоснабжением?
– По поводу цен… Процесс объективен – он связан с плохой логистикой, развалом старых связей и ростом доходов бюджетников. Перебоев с электроснабжением избежать было нельзя, поскольку все сети находятся в руках Украины, и это при дефиците-то электроэнергии в 70 процентов. Проблемы с водой не были бы такими серьёзными, если бы начали шевелиться с мая, не рассчитывая на дождливую осень, которая в Крыму – редкость.
– Вы как-то сказали: «Я существо не очень публичное. Мне бы под кустом полежать, подумать». Уютно вам в новой роли?
– Совсем неуютно.
– А время подумать о стратегических вещах находите?
– Почти нет. Всё время нахожусь в состоянии осознания новых вводных. Уж больно малознаком мне предмет под названием «государственное устройство».
– Насколько отсутствие политического опыта помогает, а насколько мешает?
– Уже помешало. Ошибок много сделал. После уже собственно «русской весны».
– Не боитесь из романтика с инновационными идеями превратиться в циника?
– Нет. Как только пойму, что нельзя реализовывать указанные проекты, уйду. Меня держит только ответственность перед людьми и возможность реализовать обещанные им проекты.
– Возвращаясь к теме модернизации. Санкции – это шанс или угроза для технологического прорыва?
– И то и другое. Хотя необязательно было дожидаться санкций, чтобы задуматься о модернизации.
– Реально ли совершить инновационный рывок без западных технологий?
– К счастью, многие западные технологии уже давно восточные. Так что, пока санкции не смертельны для развития. Если этим развитием целенаправленно заниматься.
– На Севастополь сейчас устремлены взоры многих россиян, мечтающих об успешной модернизации нашей страны. Но модернизация вряд ли может быть самоцелью – необходим исторический проект, способный вдохновить людей на творческие свершения. Что это может быть за проект?
– Ну вот – в конце самый «простой» вопрос. У меня нет в заднем кармане нового «Капитала». Но мне понятно, что в западной цивилизации есть много такого, что нужно перенять и использовать, как и такого, чего нельзя использовать никогда. И у нас есть и качества, от которых нужно отказаться, и особенности национального характера, которые нужно развить. Наверное, этого вполне достаточно для того, чтобы претендовать на звание исторического проекта.
портрет
Февраль 2014-го. Перед зданием городской администрации собралась ликующая толпа. Какая-то женщина берёт в руки микрофон и затягивает: «Легендарный Севастополь, неприступный для врагов...» – но откровенно фальшивит и постоянно подглядывает в бумажку с текстом. Тогда к ней решительно подходит мужчина, берёт микрофон и приятным баритоном выводит: «Севастополь, Севастополь, город русских моряков». И нелепая какофония сменяется стройным хоровым пением.
Когда Алексея Чалого спросили, зачем ему понадобились лавры уличного певца, он ответил, что петь вообще-то не собирался. Но поскольку люди очень хотели исполнить гимн города, а человек с микрофоном с ролью запевалы не справлялся, то ему пришлось взять это дело в свои руки.
Этот случай – метафора судьбы Алексея Чалого, человека, не стремившегося к славе и общественному вниманию, но в итоге вошедшего в историю. Вошедшего потому, что другие не смогли или побоялись туда пойти. Ведь согласие стать «народным мэром» 23 февраля требовало от Чалого незаурядного мужества.
Вообще-то писать хвалебные оды политику – дурной тон для журналиста: у читателей сразу возникают естественные подозрения на предмет ангажированности. Но биография Алексея Чалого – тот редкий случай, когда такая статья просто необходима. Для России, для её будущего, для успеха в деле модернизации. Ведь эта личность – редкий пример того, каким в России XXI века должен стать представитель настоящей элиты.
В Чалом удивительным образом сочетаются умение мечтать и способность решать практические задачи, безбрежный идеализм и трезвый реализм, деятельная любовь к Родине и желание перенимать передовой опыт на Западе. И чем больше таких людей займут стратегические высоты в госаппарате, бизнесе, науке и общественной деятельности, тем скорее Россия прорвётся в «инновационное будущее» и создаст привлекательную модель развития.
Человек, который сделал себя сам… В этот типаж Алексей Чалый вписывается как никто другой. Внук адмирала и сын инженеров, он сам получил великолепное техническое образование и учёную степень. В 1990 году он создал высокотехнологичную компанию «Таврида-электрик», не имея поначалу ничего, кроме идеи и горстки единомышленников. Причём двигало им не столько стремление к обогащению, сколько желание спасти от дикого рынка севастопольские конструкторские бюро. И Алексей Михайлович не только сберёг уникальное наследие, но и превратил свою фирму в одного из мировых лидеров по разработке и производству инновационной вакуумной техники, комплектных распределительных устройств и прочих электротехнических «хитростей».
Как обычно распоряжаются своими доходами российские нувориши? Правильно, строят виллы на Лазурном Берегу и инкрустируют лыжи бриллиантами. Однако Чалого эти игрушки не интересовали. Именно на его деньги был создан Музей 35-й береговой батареи, в котором живо, трогательно и с применением новейших технологий рассказывается о подвиге севастопольцев во время Великой Отечественной войны. По его инициативе появилось Независимое телевидение Севастополя (НТС), на котором все передачи даже при «оранжевом» Ющенко были исключительно на русском. Благодаря ему севастопольские дети стали заниматься в школе по учебнику севастополеведения…
Успешный предприниматель с международным опытом, изобретатель, неутомимый общественный деятель... Однако Чалый – не из тех, кто долго почивает на лаврах.
Летом Севастополь наводнили плакаты с философской надписью: «Русская весна. Что дальше?» Изумлённые севастопольцы заподозрили в этом «безобразии» украинских националистов и ответили на них билбордами с лозунгом: «Дальше – хоть камнепад. Мы на Родине!» Но вскоре выяснилось, что «провокационные» плакаты – дело рук команды… Чалого, решившей привлечь внимание земляков к Концепции развития Севастополя.
Сегодня главная мечта Алексея Михайловича – превратить свой город в российскую «Кремниевую долину» с развитой IT-индустрией, приборостроением, микроэлектроникой и электротехникой. Но сможет ли Чалый реализовать свои идеи и с помощью «севастопольского чуда» подать всей России пример успешной модернизации?
Во многом это будет зависеть от федеральной власти. Сам Чалый, как человек независимый, не собирается превращаться в царедворца. Достаточно вспомнить, как 18 марта он явился в Кремль в скромном чёрном свитере на церемонию подписания соглашения о вхождении Крыма в Россию. А недавно публично посоветовал думским депутатам выбрать для частых поездок какой-нибудь другой полуостров – в противном случае Крым, дескать, ждёт разорение…
Так что будем внимательно следить за судьбой чаловских проектов. Их успех будет верным признаком того, что в России началось формирование элиты в подлинном смысле этого слова.
