Эдвард Кларк: «Город имеет средний и незначительный вид…»
Профессор Кембриджского университета, натуралист, минеролог, собиратель редких мраморных скульптур и изобретатель трубки для пайки стекла побывал в Симферополе в самом начале ХIХ века. Кларк (1769-1822) дружил с российским естествоиспытателем немецкого происхождения Петером Симоном Палласом и навестил его в Крыму. Этот вояж позже нашел свое отражение в книге 1813 года «Путешествия по разным странам Европы, Азии и Африки Эдварда Дэниэля Кларка. Часть первая. Российская Татария и Турция».
Англичанин жил в симферопольском имении Палласа и писал об этом: «Когда мы представили ему наши рекомендательные письма, он принял нас скорее как родитель, чем как чужой. Мы отказались занимать квартиры в его доме, который больше напоминал дворец, чем место проживания обычного джентльмена: но в один прекрасный день, когда мы были на экскурсии, он приказал перевезти все наши вещи. И по возвращении мы обнаружили несколько комнат, подготовленных в его особняке для нашего приема, со всеми удобствами для работы и отдыха».
«В городе сохранились многие татарские здания, общественные фонтаны были не повреждены, — пишет Кларк. — Город сохранился благодаря тому обстоятельству, что стал резиденцией генерал-губернатора Крыма, офицера по имени Мишельсон, известному за оказанную службу России в разгроме повстанцев Пугачева… Город имеет средний и незначительный вид: улицы узкие, грунтовые и грязные, имеются только несколько магазинов, которыми управляют исключительно греки. Салгир вряд ли заслуживает название реки, он течет в долине, недалеко от города. Район изобилует дичью, так что офицеры гарнизона могут развлекаться практически всеми видами европейской охоты. Они охотятся на оленя, лисицу и зайцев. Соколиная охота также любимое занятие, татары очень искусны в обучении птиц для этой цели».
«На самом деле это был африканский тушканчик. Мы видели их потом в Египте, хотя они не очень распространены ни там, ни в Крыму. Его можно назвать кенгуру в миниатюре, так как он очень на него похож, хотя он и меньше кролика, и помогает себе прыгать, как кенгуру, своим хвостом. Они роют норы в земле, как кролики, но больше похожи на белок или крыс. Когда наша армия была около Александрии, в Египте, солдаты держали этих животных в ящиках, и кормили их, как кроликов», — отметил Эдвард Кларк.
Пятый сын шотландского священника, студент Эдинбургского университета, путешествовая по Европе, Азии и Африке, в 1827 году добрался и до нашего полуострова. Несколько дней Джеймс Уэбстер (1802-1828) провел в Симферополе, что и было зафиксировано в записках «Путешествие через Крым, Турцию и Египет в 1825-1828 годы, включающая последнюю болезнь и смерть Императора Александра и русский заговор 1825 года Джеймса Уэбстера».
«Симферополь, называемый татарами Ак-Мечеть, лежит в прекрасной долине возле цепи гор Южного побережья Крыма, на маленькой речке, называемой Салгир, — писал Уэбстер. — Город состоит из двух частей — той, что была возведена русскими после их завоевания Крыма, и той, что осталась от старинного города татар. Каждый татарский дом и двор окружены стенами, и не имеют ни единого окна с видом на улицу, или хотя бы переулок. Здесь не видно ни души, поскольку местные жители редко появляются на улицах, особенно женщины, к тому же они всегда закутаны в покрывало. Здесь построена новая церковь и несколько небольших мечетей с башнями. В конце города виднеется кладбище с множеством памятников и могил на древних курганах».
Пребывая в городе, Уэбстер отправился на встречу с открывателем Неаполя Скифского Султаном Крым-Гиреем. После знакомства записал свои впечатления: «Его жена — уроженка Эдинбурга и дочь генерала. История ее брака с Султаном необычайно интересна. 15 лет от роду, Султан принял христианскую религию, оставил родину и перебрался в Санкт-Петербург, а оттуда в Шотландию. Там он быстро выучил английский язык, изучил традиции и этикет высшего общества. Именно в Эдинбурге он познакомился с будущей женой. Поскольку он происходит из рода древних ханов Крыма, трон нынешнего султана, Махмуда, будет принадлежать ему, если у того не будет наследников. У Султана есть сыновья, и любой из них может в дальнейшем взойти на Оттоманский трон, и может так случиться, что правитель британского происхождения и христианской веры будет во главе империи турецких язычников».
Султан Крым-Гирей показал англичанину найденный им «грубо вырезанный рельеф со скифским воином на лошади. Рядом была надпись, в которой утверждалось, что рельеф сделан царем Скилуром. Он был найден Султаном в миле от Симферополя». Тут есть много очень интересных и древних развалин, отмечал Уэбстер, к которым русские, однако, не проявляют никакого интереса, используя рельефы и камни с надписями для ремонта дорог.
Затем Джеймс отправился на городской базар: «Это большое открытое пространство площадью от 12 до 15 акров. Здесь стояли будки, множество тележек и фургонов, в которые были впряжены быки, лошади и многочисленные верблюды; последние лежали, ели или жевали жвачку. Менялы сидели на земле; группы людей ели и пили; татары торговали фруктами, в основном арбузами. Почти все вокруг были облачены в татарские костюмы. Мы обратили внимание на татарина, сломавшего колесо своей тележки. Быки прилегли, все еще запряженные в ярмо, разбитое колесо лежало нетронутым, а сам татарин спокойно сидел и ждал с невероятным спокойствием любой земной или небесной помощи».
Чарльз Скотт: «Татарские женщины исчезали с волшебной быстротой»
Английский путешественник, который объехал Европу, Азию и Африку на полуострове оказался перед самой Крымской войной, и, судя по его записям занимался, в основном, шпионажем. Тем не менее, ценны и интересны его описания Симферополя. Книга «Балтийское, Черное море и Крым, полное путешествие по России, вояж вниз по Волге до Астрахани, и тур по Крымской Татарии Чарльза Генри Скотта» была издана в Лондоне в 1854 году. На ее страницах автор рассказывает: «На самой границе между равниной и горами стоит современный город Симферополь, и его старшая сестра, Ак-Мечеть (белая мечеть), близко, но не обнимаясь, с улыбками на лице, но с обидой в сердце. Они не потомки одного отца. Старшая — это татарская дочь — скромная, неброская и скромная, молодая — смелая российская девица, покрытая краской и мишурой, носящая украшения, которые она украла у греческих красоток…Новые части Симферополя — еще один типичный образец русской провинциальной столицы. Он имеет широкие улицы, разбросанные домики, покрашенные крыши, прекрасные общественные здания, ухоженные сады, гремящие дрожки, и сносную хорошую немецкую гостиницу, в которой мы и поселились... Население здесь около 12 тысяч душ, из которых половина — татары, четверть россиян, а остальные состоят из цыган, евреев, греков и армян. Здесь можно видеть смесь костюмов, цоканье языков, которые мы сейчас от всей души сменили бы на более интересный взгляд простого татарина, и посетили бы его на его горе в его тихой деревушке».
«Ничего не было видно, — рассказывает Чарли. — Но изредка появлялся случайный призрак, как будто бы появившийся из мрачных дверей склепа. Он выскакивал на нашем пути, и исчезал в одно мгновение, в другую, не менее загадочную дверь, которая закрывалась молча и с волшебной быстротой. Это были татарские женщины, головы, лица и тела их были завернуты в белое, не было ничего видно, кроме двух блестящих глаз и пары сапог из желтого сафьяна. Однажды мы увидели у завязки панталон очень маленький кусочек — не будь в шоке милый читатель — ногу без чулков, которая подтвердила, что внутри имеются теплая живая плоть и кровь».
Николай Всеволжский : «По обычаям азиатским и по европейскому вкусу»
Русский историк, типограф, библиофил, кавалер ордена Святого Георгия и губернатор Твери приехал в столицу Крыма в 1836 году. Об этом он упоминает в своих записках «Путешествiе чрезъ Южную Россiю, Крымъ и Одессу в 1826-1837 годах».
«Древностей и исторических воспоминаний в нем искать было бы напрасно, потому что он основан только в 1500 году Ибраим-Беем, получившим место его от хана в награждение за удачный набег на Россию, — сообщает Николай Сергеевич. — Но местоположение его довольно живописно: Чатырдаг, в 20 верстах от него находящийся, кажется, будто владеет городом и стоит у самых стен его. Салгир, как чистый и быстрый ручеек, протекает посреди него».
Николай Всеволжский (1772-1857) также отмечает, что «новый город», выстроенный со времени российского владения, совершенно отделяется от старого, татарского — он регулярен. По его словам, улицы в нем широкие и прямые; посередине площадь, на которой построены присутственный места, казармы и довольно великолепный собор: «Возле него — старый, татарский город, в котором также находятся одна греческая и одна армянская церковь, четыре мечети, базар, общественные фонтаны; улицы в нем кривые, дома выстроены в турецком вкусе, но между ними начинают уже выстраиваться некоторые по европейским образцам… Любопытно видеть в одном все, заведенное по обычаям азиатским, в другом — все по европейскому вкусу. Последний ни в чем не похож на татарский город; зато ни один татарин и не живет в нем, напротив, несколько русских и иностранцев поселились в татарском городе. Голос мусульман старого города, призывающих со своих минаретов на молитву, мешается со звоном колоколов нового, также созывающих на молитву христиан. Это возбуждает приятные размышления о терпимости вер и кротости русского правления».
Интересно и описание его встречи с приехавшим в Крым французом: «В гостинице Амабля француз успел рассказать, что он отличный повар, служил в Петербурге, в каком-то знатном доме, и, накопив деньжонок (верно, от крупиц с трапезы богатого своего барина), вздумал завести в Крыму ресторацию; но что эти татары — истинные варвары, обедать к нему не ходят, ничего не понимают и даже ни разу не спрашивали свиных ножек с трюфелями; что холодные паштеты aux perdix rouges часто портятся у него, ожидая покупщика; что русские чиновники и проезжающее разве человека два в день посетят его. «Чувствую, — прибавил он, — что я ошибся в своей спекуляции. Эта непросвещенная страна не достойна такого таланта!»
Николай Сементовский: «Город, среди которого вьется кристальный Салгир»
Статский советник, писатель, археолог и историк Николай Сементовский (1819-1879) в « Путешественнике» 1847 года с восторгом описывал окрестности Симферополя.
«Очаровательная панорама местности развертывается, новые красоты являются с каждым шагом вперед, и грозный Чатырдаг, как бы из бездны, явственно восходит к небу; за ним вдали синеет цепь других гор хребта Яйлы, — восторгался Николай Максимович. — Розовый луч солнца золотит опаловые вершины гор, как волшебная кисть художника, рисующего фантастическую картину. Небо сливается с горами, или лучше скажу — горы входят в небо, а внизу очерчиваются здания города, среди которого вьется кристальный Салгир…Такая картина рисовалась предо мною, когда я подъезжал к Симферополю, и когда солнце садилось за горы, а на дальнюю перспективу вершин заход накидывал багряную мантию. Вблизи передо мною ложилась длинная тень от гор и увеличивала сладостную темноту южного вечера, и в то время коляска моя катилась уже по улицам Ак-Мечети, то есть Белой мечети, так называют Симферополь татары. В новом городе в соборе благовестили к вечерне; в старом, едва только умолк последний звук колокола, послышался голос муллы, призывавшего с высоты полуразрушенного минарета на молитву правоверных сынов пророка. Светлые мысли родились в душе моей, минувшее воскресло предо мною, потом в воображении моем представилось отрадное будущее.
Две совершенно различные части Симферополя — старый и новый город — изображают собою две книги времени — старого и нового. В одной части на каждом шагу встречаются развалины и на сохранившихся зданиях лежит печать всесокрушающего времени; увидите ли человека, язык, одежда и обычаи его непременно напомнят давно минувшие века, прошедшую судьбу Крыма и соседних стран. Изящные храмы истинному Богу, правильные и прекрасные фасады домов, широкие улицы, чистота и опрятность привлекут внимание в новом городе. Но обозрите и старый, не оставьте и эту часть Ак-Мечети без внимания, посетите древние христианские церкви и татарские мечети, в час зноя утолите жажду струею, вытекающею из древних фонтанов; быть может, испивши ее, вы, как восточный певец, воодушевитесь и чистая, живая, чарующая поэзия польется из уст ваших; тогда и мы, смертные, заслушаемся бессмертного певца на несколько веков; но пока начнется эта волшебная песнь, мы поедем к симферопольским равнинам».
