Речь в новом законе, как сообщает «Интерфакс-Религия», идет о запрете розничной продажи препаратов для искусственного прерывания беременности и существенном ужесточении контроля за их оборотом.
Ранее инициативная группа уже выступала с рядом законопроектов: предлагалось вывести аборты из системы ОМС и сделать платными, возложить материальную ответственность за проведение аборта на отца ребенка, а сам аборт разрешать только с согласия мужа, кроме того — запретить проведение абортов в частных клиниках.
Но пока ни один из этих законов не был поддержан ни Государственной Думой, ни правительством РФ. Законопроект о выводе прерывания беременности из системы ОМС был подвергнут и обширным общественным обсуждениям. В течение нескольких месяцев в прессе не утихала полемика среди экспертов от здравоохранения, представителей православной церкви, движения пролайферов, выступающих за запрет абортов, и активистов позиции «Мое тело — мое дело». В итоге закон признали антиконституционным.
Мнение автора этих строк однозначно: аборт — это убийство. И для меня он неприемлем в первую очередь по морально-этическим и психологическим соображениям. Только женщина может понять, какой душевной травмой может обернуться потеря еще не рожденного ребенка. Это — при отсутствии осложнений, которые, по словам главного акушера-гинеколога Севастополя Татьяны Павловской, «редко, но бывают».
Но это моя ситуация: пока наша семья минимально обеспечена, и мы даже можем позволить себе пару дней в месяц пожить вольготно. Я счастливо замужем, у меня уже есть дети — трудно представить, что было бы в моей жизни без них. Навязывать свою точку зрения кому-либо считаю неприемлемым, но поговорить о цифрах, думаю, необходимо.
У тех, кто 23 года прожил в украинских реалиях, бесплатность аборта вызывает некоторое недоумение: за аборт в Севастополе платили всегда — в последние годы от 400 до 800 гривен в государственной клинике, что составляло от 50 до 100 долларов по курсу. Еще какие-то средства необходимо было потратить на последующую терапию, предотвращающую осложнения.
А вот контрацептивы, на мой взгляд, были более доступными. И дело не только в ценах: к нам время от времени поступала и гуманитарная помощь с Запада. На приеме у гинеколога можно было получить внушительный запас презервативов — давали и по 50, и по 100 штук. Или бесплатно поставить спираль (это предлагали, конечно, не всем).
Сейчас «гуманитарки» не осталось — последние крохи разошлись в 2014 году. Контрацептивы резко подорожали по отношению к покупательской способности населения.
Недорогие гормональные препараты-дженерики, к примеру, Регулон или Новинет от венгерского «Гидеон-Рихтер», можно приобрести за 400-500 рублей. Более дорогие «Джаз» и «Ярина» — от тысячи. Упаковка презервативов стоит от 80 рублей за три штуки и от 250 за 12 штук. Это самые дешевые марки, за брендовые нужно будет отдать около 500 рублей.
Внутриматочные спирали хоть и приобретаются на длительный срок, доступны сегодня в Севастополе не всем. Ставить их рекомендуют рожавшим женщинам, имеющим постоянного партнера. Но как выкроить из семейного бюджета от 3 до 12 тысяч рублей при наших зарплатах — остается загадкой.
Получается, что для женщины, находящейся сегодня в действительно сложном материальном положении и не имеющей никаких моральных терзаний по поводу еще не родившегося ребенка, дешевле сделать аборт, чем из месяца в месяц тратить значительные суммы на предохранение.
Возможно ли, что все возрастающая стоимость импортных препаратов толкнет женщин на отказ от контрацепции в пользу прерывания случайно наступившей беременности?
«Да, возможно, — утверждает Татьяна Павловская. — Но в последние годы отношение к абортам у женщин изменилось. Если на прием приходит бабушка, то на вопрос о количестве абортов она может ответить: 10 и более. А молодые женщины до 30 лет либо вообще не делали абортов, либо сделали один-два. И рожают сейчас больше, чем в прошлые годы».
Однако среди моих знакомых женщин есть такие, кто сделал более двух, а то и трех десятков абортов. Они старше меня, и, возможно, исповедуют советский подход: в условиях отсутствия каких либо средств предохранения аборт был единственным доступным методом планирования семьи. И все это в сочетании с постулатом «в СССР секса нет», на котором буйно цвели мифы о женском здоровье — некоторые из которых неискоренимы до сих пор. «Зачем мне яд глотать? — спросила одна моя приятельница на предложение подобрать у гинеколога гормональные средства. — Я ведь не каждый месяц и даже не каждый год беременею».
Новое поколение более грамотное, да и информация благодаря сети Интернет стала доступнее. Существует масса обучающих фильмов, сайтов и книг, где в красках женщине расскажут о том, что такое аборт и чем он грозит ее здоровью. Как итог — абортов стало меньше.
«Статистика за 2015 год еще не подсчитана, — продолжает Татьяна Павловская, — но могу сказать, что количество абортов в Севастополе существенно не выросло, а даже немного снизилось, несмотря на значительный миграционный прирост населения».
Эксперты считают, что к снижению числа искусственных прерываний беременности приводят два фактора: жесткий контроль и доступность информации. Недаром, в России меньше всего абортов делают в Москве и на Северном Кавказе: в Москве все знают о современных методах контрацепции, а на Северном Кавказе за женщинами в семьях строго следят.
Так почему же при общем снижении количества абортов по всей России, в Госдуме снова и снова поднимают вопрос запретительных мер?
Посмотрите, как красиво звучит: на выводе абортов из системы ОМС удастся сэкономить 5 млрд. рублей. И эти средства можно направить «на поддержку беременных женщин, находящихся в трудной жизненной ситуации». То есть в очередной раз забрать у здравоохранения и потратить на какие-то социальные программы, которые и проконтролировать-то не представляется возможным.
Существует мнение, что Мизулина и ее соратники руководствуются прежде всего экономическими соображениями. Популистские высказывания в духе возвышенной морально-нравственной полемики позволяют увести внимание от реальной проблемы нашего общества: материнство и детство в России никому не нужны.
Мы можем бесконечно делать вид, что поддерживаем беременных и матерей с грудными детьми. Действительно, послеродовая эйфория компенсирует шок от огромных затрат на детское приданое. Да и родственники часто помогают молодой семье обзавестись всем необходимым в ожидании малыша. Потом матери назначат какое-никакое пособие, на которое даже пачку памперсов не купить. Но и тут родительская радость от «агу» и первого шага способна пересилить уныние и бессилие, наступающее при полном безденежье.
«Маленькие детки — маленькие бедки» — говорят в народе. У нас в стране даже прожиточный минимум на дошкольников считают отдельно: грудничку, и правда, гораздо меньше нужно, чем подросшему отпрыску. И вот, через несколько лет, родителей ждет реальный ужас: ребенка нужно не только одеть, обуть и накормить. Ему нужно еще и очень много дать. Школа, кружки, секции... А нашем городе детский сад — это уже проблема. И не потому, что очередь. Не за горами времена, когда родительскую плату в Севастополе поднимут до 3-3,5 тысяч в месяц, как это уже сделали в Крыму.
Почему в последние годы мы стали больше рожать?
После мрака девяностых кайф от нефтяной иглы начала двухтысячных, когда к нам буквально текли нефтедоллары, дал народу уверенность, что «жить стало лучше, жить стало веселей». И хоть социал, начиная с 2004 года, планомерно резался и перекраивался, в стране еще живы были осколки «империи»: неравнодушные социальные педагоги, преподаватели, врачи и спортивные тренеры, которые могли дать нашим детям образование, здоровье, привить морально-этические нормы.
Сейчас нас сотрясает очередной кризис. Но пока есть, что кушать, фертильные барышни не склонны задумываться о будущем. О том, что жить в нищающей на глазах стране, погрязшей в коррупции, беззаконии, будет трудно. И маргинализация населения при существующем во власти подходе к образованию и культуре неизбежна.
Но чиновники и депутаты продолжают продавливать свои интересы, призывая в помощники и православных активистов, и пропагандистов женского здоровья, и просто неравнодушных людей. Они без зазрения совести искажают статистику, говоря, что в реальности в России не 930 тысяч, а 5-6 миллионов абортов — и около 80 процентов из них сделаны подпольно или в частных клиниках. Наш эксперт Татьяна Павловская оценить эти цифры не смогла, но подвергла их сомнению: «В Севастополе большая часть женщин обращаются в государственные больницы».
Прекрасно работает и другая схема: в связке с многочисленными «лобби» пытаются провести и какой-нибудь шокирующий социально значимый законопроект. К примеру, можно предложить запретить частную практику в сфере прерывания беременности, сделать аборты платными и заставить отцов рассчитываться за свои «грехи». А вот против принудительных абортов у недееспособных или несовершеннолетних нужно высказаться особенно жестко, что и сделала Елена Мизулина. И может быть, тогда появится шанс продавить экономящие государственный бюджет меры — под одним и тем же морально-этическим соусом.
Вынести аборты за рамки ОМС, возможно, действительно стоит: одна процедура обходится нашему здравоохранению в сумму около 5 тысяч рублей — не такие большие деньги за столь травматичную операцию (особенно в сравнении со стоимостью контрацептивов). Или хотя бы ввести квоты на количество «страховых» абортов — как бы жутко это не звучало. Это позволит женщине в самом крайнем случае не метаться в поиске средств, а «рецидивистки» о своем поведении задумаются.
Но высвободившиеся средства нужно тратить в том же месте, где они были взяты. На профилактику в сфере здоровья матери и ребенка, на образовательные программы в области планирования семьи, на обеспечение населения доступными средствами контрацепции. Ведь нам в конечном итоге нужна здоровая нация. Запреты и подпольные аборты этому здоровью не способствуют. А культура и морально-этическая пропаганда с повышением нравственной планки не справляется.
Количество закончившихся беременностей по всей территории РФ в 2014 году составило 1 млн. 826,2 тысяч случаев, из них в срок — 1 мин. 681,4 тыс. А абортов, напомню, — почти 930 тысяч.
Так не лучше ли создать в стране условия, когда аборт для большинства молодых женщин страны будет исключен потому, что планирование семьи станет темой для повседневных размышлений, а не беспокойства от случая к случаю?
Боитесь, что с получением доступа к дешевым презервативам, в этой стране перестанут рожать? Бойтесь: в затяжном экономическом, социальном и нравственном кризисе, который разворачивается в нашей стране — так и будет.
