— Егор, вы, наверное, слышали о том, что у нас тут, в Севастополе, образовалось некоторое зазеркалье. Людей, которые в 2014 году выходили на площадь Нахимова, стали называть «белоленточниками», заезжие политтехнологи обвиняют жителей города в «ментальном украинстве», заявляют, что Севастополь «не достоин России». Вам не кажется, что происходящее сегодня в городе дискредитирует русскую идею?
— Вряд ли все происходящее в городе можно назвать дискредитацией русской идеи. Скорее ее дискридитируют сами чиновники и политическая обслуга города, которая пытается быть святее Папы Римского. Кто-то из австрийских императоров в 19 веке объяснил, почему ему не нравится патриотический подъем против Наполеона: «Сегодня они патриоты за меня, а завтра они будут патриоты против меня». Такой ход мыслей начальства в отношении патриотизма очень характерен. Сегодня севастопольцы вышли против установленной на майдане диктатуры, ратуя за возвращение в Россию. Они проявили смелость, заставили с собой считаться не только Украину и Россию, но и весь мир. А вдруг завтра им еще что-то не понравится, и они будут патриотами против нас, чиновников?
Я считаю, что все попытки обвинить людей в каком-то майдане за недовольство текущим положением дел в Севастополе — это попытка подбросить идею, что вопрос о статусе города открыт, не решен, что воля народа, выраженная на референдуме 16 марта 2014 года, была не понята. Я думаю, что никто не смеет оскорблять севастопольцев мыслью, что их верность России определяется конъюнктурными соображениями. И попытки некомпетентных чиновников подставлять себя на место Великой России и требовать себе верности — сродни самозванчеству. А уж кто пытается интерпретировать недовольство людей созданными чиновниками обстоятельствами как «предательство», тот работает на Украину и против России. Это надо четко понимать.
— Одна из книг, которую вы сегодня презентовали, называется «Реванш русской истории». Я так понимаю, что речь идет о Русской весне. Это правда, что вы являетесь автором термина «Русская весна»?
— Весной 2014 года я увидел видео митинга в Севастополе, это был как раз момент избрания Алексея Чалого. Вижу: все залито солнцем, весеннее настроение в воздухе, ощущение пробуждения. Такие же митинги проходили в Одессе, еще в ряде городов Новороссии. Это было массовое выступление русских людей против антирусского неонацистского режима, который возник на майдане в Киеве. Выступление за воссоединение с Россией. Для обозначения всех этих событий я и предложил термин «Русская весна». Я горжусь тем, что внес свой маленький вклад в русскую историю созданием опорной терминологии. Потом начались жульнические манипуляции, навязывание термина «Крымская весна». И понятно почему — чтобы ограничить все Крымом и забыть о том, что есть какая-то Новороссия, забыть, что там людей убивают, что они борются за те же самые идеалы. Но все эти подмены не прижились, а Русская Весна останется в истории навсегда.
— Нет ли у вас ощущения, что Русская весна закончилась?
— Знаете, нет. Мы видим сейчас глобальное изменение исторической повестки. В 1992 году Фрэнсис Фукуяма написал знаменитый текст «Конец истории», где было обозначено все предельно четко: история закончилась, мир движется к либеральному прогрессу, есть нации, которые совсем далеко продвинулись по этому пути. Есть те, кто послабее. А есть совсем слабые: Россия, Китай и так до Экваториальной Гвинеи. Тем не менее все постепенно переползут в тот либеральный рай, куда уже переползли Америка и Запад. Но постепенно выяснилось, что ничего подобного не происходит. Тогда американцы начали этот процесс подталкивать, спровоцировали Арабскую весну, которая разнесла целые регионы. На руинах возникло ИГИЛ. И мир теперь стоит на грани мировой войны.
Стало понятно, что «конец истории» — это тупик, из которого должен быть какой-то выход. А вся конструкция «конца истории» строилась на одном — на поражении России, на ее расчленении по границам расселения русского народа. Так, русский народ оказался самым крупным разделенным народом в истории. Это не могло продолжаться долго. И началось воссоединение русского народа, возвращение в родную гавань. Именно поэтому так нервничают США и Турция. Они понимают, что если Россия реинтегрируется, у нее будет совсем другой вес в мире. Она начнет диктовать свои условия на других площадках.
В чем специфика весны 2014 года? Вся история ломается через колено! Если пользоваться термином американского экономиста Нассима Талеба, налетели «черные лебеди». Так он называл внезапные непрогнозируемые события. И вот прилетела стая «черных лебедей», которые в своем большинстве за нас. Поэтому я убежден, что никакого конца Русской весны ближайшие 50 лет не предвидится.
Фото: Нина Авдеенко
— Но как быть с тем, что Донбасс оказался брошен под танки? Что Одесса осталась один на один с пулями и огнем «правосеков»? Российские политики говорят, что Минские договоренности, которые многие считают предательством, должны выполнятся. Известно ведь, что на Донбассе люди не хотят автономизма, они хотят просто в Россию. Но этого не происходит. Мало того, в ЛНР и ДНР перестреляли всех народных героев, туда возвращаются мафии времен Януковича. То же самое в Крыму и Севастополе, где народные герои оболганы, а воротилы украинских времен творят все то же, что и раньше. Возникла даже аллегория, что есть Босния и Герцоговина, а есть «Януковия и Пороховина». Там, за Перекопом, Пороховина, а на Донбассе и отчасти в Крыму — вот эта странная помесь реалий РФ с реалиями Украины-2013. Причем ощущение, что от обеих взяли худшее.
— Любой исторический процесс развивается толчками. Есть период вспышки, и есть период некоторого остывания. События весны 2014 года — это самая первая вспышка, причем, не самая сильная. За ней последуют гораздо более сильные вспышки.
Что касается ее результата... Давайте согласимся, что мы с вами наблюдаем результат, отличный от нулевого. Может быть, он не так сильно отличен от нуля, как нам хотелось бы. Но все-таки: Крым вернулся, значительная часть Донбасса находится под контролем народных республик и негласным протекторатом России. Рублевая зона функционирует. Идут экономические процессы, которые пристегивают Донбасс к России. И даже сбитый над Добассом «Боинг», по сути, никак не изменил ситуацию. Провокация с «Боингом» была рассчитана на то, что Путин испугается обвинения Запада и исчезнут те обстоятельства, которые мешали украинским «литакам» вести бомбардировки ополченцев и мирных граждан. А вместо этого не произошло ровным счетом ничего. Зонтик над Донбассом остался. Ни один украинский боевой самолет над ним не появился. А потом возникло явление, которое Игорь Стрелков описал словом «отпускники». И некое минимально возможное на тот момент решение по Донбассу было зарегистрировано.
То же самое по поводу Минских соглашений. Соглашение по своей сути позорное. Такого рода соглашения в русской истории подписывал не только Путин, но и другие известные правители. Например, Александр II, который выиграл русско-турецкую войну, после чего ему на Берлинском конгрессе пришлось подписать позорный мир. Канцлер Горчаков написал: «Это худший день в моей дипломатической карьере». А царь ему сверху дописал: «И в моей тоже». Минск был чем-то очень похожим.
— Тем не менее территория, контролируемая ополченцами Донбасса, в ходе войны 2014-2015 годов сократилась на 70%.
— Сдача территорий — это не политическое решение. Это результат неудач в ходе военных действий. На тот момент даже Донецк ополчением полностью не контролировался. Я об этом Стрелкову говорил: «Игорь Иванович, если вам будут говорить про то, что вы сдали Славянск, вы называйте это не сдачей Славянска, называйте это взятием Донецка». С того момента, как туда вошла «славянская» бригада, Донецк стал центром той самой Новоросcии, о которой мы пытаемся мечтать. До этого это был город, разделенный между Украиной и господином Бородаем. Украина была уверена, что она легко восстановит там все. Но это только видимость.
Другими словами, в тех критических точках бифуркации, где нужно принимать какие-то необратимые решения, я вижу, как Путин принимает решения не в пользу Украины. Я не могу сказать, что совсем-совсем в нашу пользу. Он может создавать ауру, что он отступает. Но каждый раз, когда смотришь на реперные точки, выясняется, что в этих точках никаких уступок нет. Это хорошая политика, хорошая дипломатия с железными яйцами. Когда ты гнешься, но не ломаешься.
Россия достаточно слаба. Поэтому я сторонник крымского варианта и противник сложных «хитрых планов». Все вопросы должны решаться путем смены суверенитета. Никаких зон влияния, буферных государств. Я считаю, что везде, где можно, нужно присоединять русские земли, как это случилось с Крымом. Все, что мы не поставим под контроль, не пропишем в Конституции России, может со временем отойти обратно. Я считаю, что лучше пол-Донбасса в составе России, чем какая-нибудь федеративная Украина. И не надо себя тешить иллюзией, что мы на эту федеративную Украину как-то сможем влиять. Я не верю в мягкую силу. Я считаю, что сила должна быть жесткой.
Севастополь и Крым — это часть РФ. Де-юре и де-факто. И вот здесь проявляется абсолютное безобразие нашей административной системы. Вспомните заявление Грефа о том, что Сбербанк не придет в Крым, если это не Украина. Нашими крупнейшими банками фактически введен режим санкций против Крыма. А чего стоит непонятная административная вакханалия в Севастополе, вследствие которой развитие города фактически остановилось?
Я езжу в Крым практически ежегодно. В 2015 у меня был шок, когда я обнаружил, что до этого выглядевшая довольно безрадостно Ялта, выглядит лучше, чем Севастополь. Вряд ли это заслуга какого-то суперменеджмента в Ялте. Я боюсь, это заслуга откровенно провального менеджмента в Севастополе.
Я приехал в очередной раз и вижу состояние улиц, дорог, нерешенную проблему с какими-то безумными зданиями, построенными в исторической части города. Взорвали высотку возле памятника Солдату и Матросу и больше ничего не снесли. Развития нет. Вместо этого я слушаю раз в полгода безумные истории про наезды на ресторан «Остров». По объективным критериям это лучший ресторан России. И вместо того, чтобы ходить и размахивать им: «Вот, смотрите, у нас в городе есть вот такое уникальное достижение, есть уникальный эко-ресторан, мы все сделаем, чтоб в городе таких заведений стало еще больше, чтоб Севастополь стал центром инноваций в самых разных областях» — вместо этого я каждый раз читаю о том, как Олега Николаева пытаются выгнать на улицу, закрыть ресторан, уничтожить его инициативы. И это очень грустно. Поэтому я специально прилетел с женой из Москвы, чтобы обозначить свою поддержку — я таким образом защищаю свои собственные права как потребителя.
Фото: Нина Авдеенко
Я очень люблю Севастополь, и считаю, что он заслуживает быть третьей столицей России, быть ухоженным, энергичным, развивающимся городом с мощнейшей энергетикой, исходящей от его истории, от флота, от солнца. Вместо этого город топчется на месте. Уже скоро третий год будет как Севастополь в России, поэтому бессмысленно говорить, что во всем Украина виновата.
— С материковой России к нам приезжают отнюдь не самые лучшие специалисты. В чем дело? Севастополь и Крым не кажутся хорошим специалистам привлекательным местом?
— У меня ощущение, что их сюда кто-то приглашает. И при этом выставляет такой ценник, на который поедут только авантюристы и жулики. Возможен и другой вариант: ситуация отпущена на самотек.
— Получается, что Севастополь не нужен и не интересен, если ситуацию здесь пускают на самотек?
— Я думаю, что наши чиновники успокоились: Крым в России, все хорошо — и впали в некоторую спячку. Они для себя отложили все на «после 2017 года»: «Вот построят мост, будут коммуникации, тогда будем решать все остальное».
На самом деле эта история решается только одним способом: «В борьбе обретешь ты счастье свое». Есть только один способ исправить ситуацию: теребить федеральную власть, чтобы она почаще вспоминала о городе, его интересах. Мне бы хотелось, чтоб в Севастополе вопросы решались между горожанами, то есть их законными избранными представителями, и Федеральным центром. А не в бесконечных боданиях между горожанами и всей этой чиновничьей иерархией, которые обычно заканчиваются тем, что приходит федеральный центр как лесник и всех разгоняет. Вот этого варианта очень не хотелось бы.
Фото: Нина Авдеенко
— Когда спускаешься на самый низкий уровень и идешь к людям, то понимаешь, что простой человек политикой заниматься не должен. Ему нужно свои проблемы решать, взаимодействуя с самым нижним слоем исполнительной власти. А она в городе абсолютно ригидна. Люди в отчаянии, спрашивают: «Куда идти? Куда обращаться? Мы оказались в стране, где действуют такие механизмы, с которыми мы не умеем и не знаем, как взаимодействовать». Егор, подскажите, как взаимодействовать с властью в России простым людям?
— Начнем с того, что в органы государственной власти РФ надо писать обращения. Например, в прокуратуру. Сколько бы Навальный ни снимал фильмов про Генеральную прокуратуру, все равно прокуратура — это учреждение, которое обязано осуществлять свои надзорные функции по очень широкому кругу вопросов, начиная от обледенения крыш и заканчивая некорректными публикациями в СМИ. Если прокуратура в Севастополе не работает, надо пытаться достучаться до них сверху. Федеральные министерства и ведомства в Москве надо атаковать требованиями и жалобами из Крыма.
— Путину есть смысл писать?
— Нужно учиться создавать местные отделения всероссийских организаций и обществ. Сейчас есть целый спектр таких организаций, с которыми власти приходится считаться.
Севастополю нужно бороться с навязанным ощущением, что вы все здесь барские крестьяне, лично приписанные царем Путиным. Севастополю нужно воспитывать в себе столичное сознание. Есть только три города федерального значения — Москва, Петербург и Севастополь. И Севастополь не должен отставать от Москвы и Санкт-Петербурга ни в плане гонора, ни в плане самосознания, ни в плане развитости общественной жизни.
В ходе внутригородской политической войны одной из сторон удалось создать впечатление, что если кто-то выступает в защиту прав граждан, то это «интриги команды Чалого». Хотя никто, даже самый яростный охранитель, не скажет, что все общественные протесты в Москве — это интриги оппозиции. Все знают отлично, что огромное количество граждан просто отстаивают свои права.
Вот заметьте — снос самостроя у метро. Я как урожденный москвич это решение поддерживаю. Но, в этом самострое было много незаконного, много кавалерийской атаки при полном неуважении к праву и судам, и даже такое, казалось бы, верное по существу решение встретило энергичное оппонирование общественников из-за своей волюнтаристской формы. И это нормально. Власть должна сталкиваться с жесткой критикой, иначе ошибки будут тиражироваться и губернаторы на местах вместо борьбы с чудовищными многоэтажными уродствами будут гонять ларечников и громить малый бизнес. Говорят в Севастополе как-то так и происходит.
Мои претензии к оппозиции типа Навального состоят не в том, что они критикуют власть. А в том, что они враги тысячелетней России и русского народа, обещающие отдать врагам Крым и так далее. С нормальной оппозицией это не имеет ничего общего.
А тот факт, что люди собираются вместе и отстаивают свои права, не должен интерпретироваться так, что они действуют в чьих-то политических интересах. Надо развивать гражданское общество. У нас гражданское общество имеет большее значение, чем парламент. Оно заставляет власти с собой считаться. Это вполне рабочий канал коммуникации.
— Вопрос о русском национализме. Что можете сказать о «Русских маршах», о Демушкине, о «Русском секторе»? Некоторые из них поддержали украинский майдан. Как к этому всему относиться?
— Все очень просто: русский национализм — это стремление, чтобы все русские жили в одном национальном государстве. И этим национальным государством должны быть Россия. Если некие люди считают, что часть русских должна жить в украинском национальном государстве и даже пытаются обозвать Украину русским государством (что она сама, кстати, категорически отрицает), то эти люди — украинские националисты. Получилось так, что какая-то часть русских националистов на деле оказались украинскими националистами. Может, они тщательно маскировались. Может, вдохнули запах покрышек на майдане и осознали свою подлинную природу. Может, им кто-то приказал. Но эти люди обозначили себя как украинские националисты. И для русских националистов потеряли всякий интерес.
Никакого русского национализма без поддержки Новороссии, без четкой позиции, что Крым — наш, нет и быть не может. Это вообще не обсуждается, никакие переговоры невозможны. Те, кто именовал себя русскими националистами, но придерживаются проукраинской позиции, пусть едут в Киев и маршируют там.
Русский национализм состоит в нескольких вещах. Первое: русский народ должен получить возможность воссоединения. Второе: все русские — возможность получения гражданства России. Третье: чтобы в РФ были уравнены права субъектов РФ. Чтобы не получилось так, что русские субъекты РФ были дискриминированы по сравнению с теми субъектами, где приписана еще какая-то титульная национальность. Очень часто эта титульная национальность по факту не существует, или ее там меньше половины или даже меньше трети. Но это не мешает даже в довольно цивилизованных республиках принуждать русских к изучению нацязыка, что фактически является дискриминацией. В Татарстане, к примеру, мы имеем серьезную угрозу сепаратизма. Они уже перешли к подавлению несогласных внутри республики, о чем красноречиво говорит дело Раиса Сулейманова — критика ваххабизма, которого обвиняют в том, что он... пропагандирует ваххабизм. Вот какой цинизм. Когда я прочел формулировку «Раис Сулейманов — пророссийский эксперт» я честно скажу — обалдел. То есть уже внутри субъекта Российской Федерации делятся эксперты на «пророссийских» и «антироссийских».
— Кстати, у нас еще в 2014 году говорили, что в составе России Республика Крым будет строиться по модели Татарстана. Сюда постоянно приезжал делиться опытом президент РТ Рустам Минниханов. А недавно Руслан Бальбек, человек, который пришел в команду Аксенова из меджлиса крымских татар, объявил, что в Крыму переименуют тысячи русских топонимов.
— В этом вопросе надо оказывать решительное сопротивление. Не только переименованию, но и так называемому двойному наименованию. Вся общественность должна решительно выступать против. Почему?
Давайте исходить из реальности. Абсолютное большинство населения Крыма — русские. Причем даже те, кто по паспорту украинцы, очень часто с самосознанием русских. Люди с другим самосознанием, скорее всего, полуостров уже покинули. В этом смысле никакие наименования, кроме текущих официальных русских, значения не имеют. И есть множество мест, где сохранены татарские названия. Бахчисарай — это что? А Бельбек?
Фото: Нина Авдеенко
Ссылка на историю? Извините, но крымские татары — о чем даже напомнил как-то Путин — не являются народом, автохтонным на полуострове. До этого здесь жила масса народов. По сравнению с татарами (если татар отождествлять с монголами) русские появились на полуострове на несколько веков раньше. Соответственно, и Керчь Святослав брал, и Владимир брал Корсунь. До этого были греки, римляне, готы. Давайте греческие названия напишем? А где их нет, еще и придумаем. Я сторонник того, чтобы на Херсонесе поставить памятник афинянину Периклу, поскольку сейчас уже точно доказано, что в свое время он сюда заплывал проповедовать принципы афинской демократии и устанавливать торговые связи.
Крымское ханство возникло на руинах разрушенных греческих городов, генуэзских колоний, часто за счет истребления местных народов. Попытки ссылаться на эпоху постмонгольских завоеваний — неправильно не только в Крыму, но и в Татарстане. Я всегда говорил татарам: что у вас с идентичностью? Как вы можете прославлять Чингисхана при том, что именно монголы разрушили ваше государство — Волжскую Булгарию, вырезали значительную часть вашего народа, навязали вам язык? Но там люди хитроумные — они хотят быть и наследниками Волжской Булгарии, и Золотой Орды. Ну, так и мы, русские, можем сказать, что мы наследники скифов. И тогда вообще «вас здесь не стояло».
Поэтому говорить, что «крымско-татарское название» есть «историческое название» — неправильно и нечестно. Это только спровоцирует дополнительную конфликтность со стороны крымско-татарского населения, которое будет апеллировать к тому, что «вы теперь на нашей земле». Ни к чему хорошему это не приведет.
У нашей общественности все это уже превратилось в ругательство: «многонационалия». Искусственное конструирование этой многонационалии ведет к этническим конфликтам. И когда нам, русским националистам, говорят: вот вы провоцируете конфликты, мы отвечаем: мы их не провоцируем, мы их гасим, а вы под видом своей многонациональности предлагаете решения, которые ведут к эскалации конфликта. Навязывание истории с переименованием населенных пунктов — это и есть провоцирование такого конфликта.
— Вопрос о смысле жизни нашего государства. В средние века была концепция «Москва — третий Рим». В XIX веке была концепция «Православие, самодержавие, народность». В XX веке мы строили социализм и коммунизм. Какая идеология может быть положена в основу развития современной России?
— Есть идея долгосрочная, на века и тысячелетия, это идея Святой Руси. Чтобы как можно больше русских людей стали святыми. Чтобы они наполняли небо, чтобы Русь перенеслась из этого мира в тот, и присутствовала там не какими-то отдельными обломками, а всей своей цельностью.
А вторая идея ситуативная, но очень важная.
У нас есть огромная страна с колоссальными ресурсами и возможностями. Задача русских — сесть по периметру, расставить пулеметы и расстреливать тех, кто пытается что-то откусить. Враги при этом будут говорить: «Вы как собака на сене — и сами не используете, и другим не даете». Вот и надо быть такой «собакой на сене», которая пытается сохранить землю, которую Бог дал нашим предкам и нам.
Русским важно отстоять своею землю, свое пространство, свою идентичность, свое будущее до лучших времен. Тем более что лучшие времена, по моей оптимистической оценке, уже наступают.
Беседовали: Виктор Ядуха, Екатерина Резникова, Антон Обломов, Ксения Фирсова
