После вступительного слова Турчинова, разбор ситуации по существу открыл Наливайченко. Глава СБУ сообщает об участии в происходящем российских военных и тут же ошарашивает слушателей признанием:
Переход фактически на сторону врага военнослужащими, спецназовцами «Беркута» и другими правоохранителями Украины, которые служат или служили в Крыму, является очень масштабным и опасным элементом, поскольку они перешли полностью в координацию военного вторжения, которое пытается совершить политическое и военное руководство России. (…) Четвертый элемент обстановки в Крыму — массовая поддержка населением действий Российской Федерации.
Заявление Наливайченко любопытно вот чем: украинцы с самого начала Русской весны отчаянно настаивают на том, что Крым Россия перехватила как некий неодушевленный предмет. В украинском обществе по сути существует консенсус по поводу похищения Крыма Россией — крымчанам в этой схеме отведена роль пассивных статистов. Стенограмма показывает, что уже в конце февраля украинские власти отлично осознавали очевидное: простые жители Крыма массово поддерживали возвращение полуострова России, причем на русскую сторону массово переходили солдаты, офицеры и милиция. Более того, украинские силовики прямо называют пророссийские настроения крымчан одним из основных факторов происходящего.
Наливайченко сообщает о первых мерах, принятых украинской стороной в связи с операцией в Крыму. Эти шаги производят комическое впечатление. Птица-тройка силовых ведомств — СБУ, министерство обороны и МВД — сумела за два дня сформулировать требование к своим солдатам: «не поддаваться на провокации». Лучшего совета Наливайченко дать не мог. Состояние украинских сил он описывает просто уничижительно: солдаты не воспринимают новую власть и не будут выполнять ее приказы, а моральный и психологический климат в руководстве чрезвычайно низок, если не сказать вообще предательский.
В итоге оратор делает совершенно разумный вывод: задачей на ближайшие дни должно стать недопущение
стрельбы и жертв среди мирного населения или военнослужащих Черноморского флота Российской Федерации, то есть того, чтобы военное давление российских и пророссийских структур не нашло никакого оправдания для установления полного военного контроля Российской Федерации над объектами инфраструктуры, воинскими частями Украины либо вообще над всей территорией Крыма.
Таким образом, СБУ уже 28 февраля осознавала, что происходит, не строила никаких иллюзий и предлагала наиболее разумную стратегию борьбы против русских в Крыму — не доводить до греха и не оказывать вооруженного сопротивления вовсе.
Взявший слово следующим министр внутренних дел Аваков только дополнил сказанное Наливайченко: народ выступает на стороне России, силовики Крыма быстро меняют сторону.
Интересно, что дальше ораторы демонстрировали образцовое двоемыслие. Турчинов заявляет, что в Крыму действуют вовсе не крымчане, восстания нет, и нужно убедить население в том, что украинская власть не враг Крыму. При этом одновременно ведутся разговоры о «беркутовцах», блокирующих перешеек, а сами чиновники постоянно клянут предателей-сепаратистов.
Исполняющий обязанности министра обороны Украины Игорь Тенюх нарисовал собравшимся еще более безрадостную картину:
Их цель — не просто демонстрация сил, а реальная подготовка к вторжению на нашу территорию: переход и выполнение боевых задач. На киевском, харьковском и донецком направлениях уже сконцентрировано 38 тысяч человек, 761 единица вооруженной танковой техники, 2200 бронированных машин, 720 артиллерийских систем и систем залпового огня, также до 40 ударных вертолетов и 90 вертолетов боевого обеспечения, и 90 самолетов штурмовой авиации. В акватории Черного моря на боевое дежурство вышло 80 военных кораблей РФ.
Тенюх, правда, уточнил, что никто не настроен убивать всех без разбора: по его словам, неформально российские военные пообещали бескровное разрешение конфликта при отсутствии сопротивления. Как мы теперь знаем, именно так и вышло: погибших в Крыму почти не было. Потом Тенюх делает обезоруживающее признание: армия Украины разрушена и со всей страны получится собрать не более пяти тысяч солдат, способных выполнять боевые задачи. О способности противостоять полномасштабному вторжению России министр обороны говорит недвусмысленно: «Если зайдут с утра со стороны Черниговской области, то до вечера уже в Киеве будут!»
Очень характерное признание, показывающее не только состояние украинских войск, но и реальную цену многоходовочек. К концу зимы украинский министр обороны не верил, что его армия может хоть как-то противостоять российским силовым акциям. Можно представить себе, что произошло бы с Украиной, если бы в Донбасс в середине весны явились не несколько десятков инструкторов и добровольцы, а ВС РФ. Но власти предпочли интриги и «прокси-войну» прямому действию, и в результате у Украины теперь есть боеспособная армия.
Украинцы не могли даже помешать переброске войск в Крым: русские транспортные самолёты прибывали согласно договору о базировании Черноморского флота, и появление новых частей никак не контролировалось и не фиксировалось местными украинскими властями.
Единственной надеждой Тенюха остается американский фрегат, который самим своим присутствием должен изменить обстановку. От собственных бойцов министр не ожидает ничего. Он считает, что из 15 тысяч украинских солдат в Крыму применить оружие по приказу готовы не более двух тысяч. Тем более что в основном это местные уроженцы, и устраивать войну в собственном доме они не станут.
После таких признаний премьеру Арсению Яценюку пришлось сосредоточиться на дипломатии. Заметив, что Украина не готова к военной операции и русские об этом знают, министр обратился к другим способам борьбы. Для начала Яценюк предложил вынести вопрос о Крыме на Совет Безопасности ООН (впоследствии негативная для России резолюция была ею ветирована), рассылать дипломатические ноты и фиксировать действия российских войск на полуострове.
Интересно, что Яценюк все же заговорил о политическом разрешении конфликта, правда, без особенного энтузиазма.
Если бы у нас был вариант политического решения, Александр Валентинович, то думается, что правильное политическое решение было бы: начать переговоры с теми, кто представляет сегодня незаконно избранную власть в Крыму с целью политической стабилизации через принятие Верховной Радой Украины нового Закона Украины «О Конституции Автономной Республики Крым», который бы предполагал формирование самостоятельной системы финансов, я ее назвал бы условно самостоятельной, например, оставление в распоряжении бюджета Автономии налога на добавленную стоимость, отчисление части акцизного сбора и решение так называемых языковых национально-культурных и этнических вопросов.
После двух десятков лет независимости украинцы внезапно обнаружили, что у Крыма есть свои интересы, и о них даже можно вести переговоры. Однако поезд уже ушел, и премьеру остается только строить догадки о форме несостоявшегося компромисса. В конце Яценюк сожалеет, что корабли американского флота ушли из Черного моря, и сообщает, что у США попросту нет позиции по крымскому вопросу.
Ракетный эсминец ВМС США USS Donald Cook, находившийся в Черном море во время присоединения Крыма. Корабль был эвакуирован в румынский порт после того, как 12 апреля 2014 г. его несколько раз облетел российский СУ-24, имитируя заход на атаку
Яценюк выступил в жанре элегического сожаления о несбыточном. Он печалится, что украинцы не поддержали Грузию в 2008 году и мечтает об американских эсминцах. Между тем премьеру вскоре пришлось вернуться в грубую реальность.
Любопытно, что новая администрация Украины вполне отдавала себе отчет в том, как повлияли на положение в Крыму события в Киеве. Вице-премьер Виталий Ярема заявил буквально следующее:
Во время подготовки первоочередных действий мы обнаружили доминирующую позицию гражданского населения Крыма. Когда происходила инициатива захвата помещений государственных учреждений, они говорят: «Если у вас в Киеве можно, а почему у нас в Крыму нельзя захватывать». Поэтому сегодня хочу обратиться к секретарю Совета национальной безопасности и обороны Андрею Парубию максимально сейчас освободить помещения, которые захвачены Самообороной, для того чтобы показать, что у нас действуют закон и порядок…
И Арсен Борисович давал информацию по этому «Беркуту», который сегодня занял оборону Перешейка и перекрыл Крым. Основное, — обращались, почему они организовали эти блокпосты? Это то, что они увидели, как Сашко Билый в помещении областного совета угрожал автоматом, а на следующий день избил прокурора. Я думаю, что на сегодня нам нужно принимать жесткие меры, задержать его и открыть дело, для того чтобы показать людям, что у нас есть власть…
Пока на Украине не будет действовать закон, пока будут продолжаться захваты помещений и имущества так называемыми патриотами, у врагов Украины будут сильные аргументы делать то же самое.
Александр Музычко (Сашко Билый) — ранее судимый координатор структур «Правого Сектора» и председатель Политсовета УНА-УНСО. Убит при задержании в Ровенской области (Западная Украина)
Очень характерная реплика. Официальная позиция украинского общества и государства сводилась к тому, что восстания в Крыму и Донбассе — это явления совершенно иной природы, чем майдан, и свержение действующей власти силовым путем допустимо только при неких правильных взглядах восставших. В действительности высшие чиновники Украины прекрасно понимали, что спусковой крючок смуты нажали в Киеве, а не в Севастополе. При всех объективных предпосылках событий на майдане, именно хаос восстания и кратковременная вольница сразу после него запустили «контрвосстания» в Крыму и Донецке.
Кстати, судьба «Сашко Билого» производит сильное впечатление на фоне этой реплики: после предложения продемонстрировать миру торжество закона, Музычко вульгарным образом застрелили без всякого суда.
Ключевым вопросом всего заседания стал вопрос о введении военного положения на Украине. Турчинов уже успел подготовить проект соответствующего указа. Однако идея уперлась в одно объективное обстоятельство: ввести военное положение в Крыму невозможно. Для этого требовались «органы внутренних дел, которых сегодня нет, а также Служба безопасности, которой практически нет», силы армии, которой, по мнению министра обороны, не существовало. Финансировать операцию было нечем (на казначейском счету отсутствовали деньги), украинская администрация опасалась вездесущих чеченцев, которые якобы собирались приехать в Крым. Наконец, все понимали, что военное положение — это прямое вооруженное столкновение, в котором у Украины нет шансов на успех. Забавно, что украинские власти всерьез уверовали в собственную пропаганду об уничтожении армии «по указке Путина». Как бы то ни было, от идеи Турчинова ввести военное положение участники заседания шарахнулись как от чумного барака. Ярче всего об этой стратегии высказалась Юлия Тимошенко: «Ни один танк не должен выехать из казармы, ни один солдат не должен поднять оружие, потому что это будет означать проигрыш. Никакого военного положения и активизации наших войск! Мы должны стать самой мирной нацией на планете, просто вести себя как голуби мира…»
Воинственный Турчинов остался в одиночестве, хотя именно он пугал собравшихся апокалиптическими картинами русской бронетехники на Крещатике. Он единственный голосовал «за». Остальные украинские политические и военные деятели решили делать то единственное, что действительно могли: тянуть время.
Яценюк высказался вполне четко:
По информации министра обороны, у нас нет сил Киев защитить. Поэтому мы должны тянуть до последнего, на крайних позициях пойдем в политических переговорах относительно предоставления дополнительных прав автономии.
Нужно выиграть время, чтобы реанимировать в стране силовой блок, чтобы восстановить в Украине элементарную власть.
Понимая, что Украина в любом противостоянии мгновенно и полностью проиграет, украинские чиновники пошли по пути, обещавшему хотя бы какие-то шансы на успех. С их точки зрения, РФ целенаправленно втягивала Украину в войну в рамках своей стратегии. Отметив, что Россия будет считаться только с сильными, новые власти постарались взять курс на затягивание и заморозку конфликта.
Они сорвали джекпот. Россия дала Украине время создать армию заново и привести её в боеспособное состояние — царский подарок, на который никто из украинских политиков и силовиков наверняка не рассчитывал. В конце февраля украинцы не могли отразить атаку на широком фронте и прекрасно это осознавали. На волне крымского успеха российские бойцы могли проникнуть на украинскую территорию на любую глубину и делать там всё что угодно. К маю Украина выставила в поле более-менее боеспособный контингент. В июле повстанческая армия уже с трудом отбивалась от врага, прижатая спиной к границе.
Точно так же переменились настроения масс. В феврале-марте украинские войска и чиновники были предельно деморализованы — все, от последнего участкового милиционера до министра обороны. С другой стороны, именно надежда на крымский сценарий толкнула Восток Украины на баррикады.
Однако произошло то, что произошло. Владея инициативой и имея против себя совершенно беспомощного противника, российские власти позволили ему оправиться, придти в себя и оказать организованное сопротивление. Кампания в СМИ и репрессии против пророссийски настроенных украинцев быстро привели к консолидации большей части украинского общества. Силовики на местах убедились, что Украина еще существует, государственная машина со скрипом, но функционирует. Для Кремля февраль и март стали временем эффектного успеха в Крыму — и моментом фатально упущенных возможностей.
P.S. Украина сможет вернуть Крым «при наличии воли» и боеспособных войск, заявил министр внутренних дел страны Арсен Аваков. Он рассказал, что для этих целей Киев формирует спецподразделение Нацгвардии.
