Возвращение Крыма и Севастополя в состав России, как известно, не привело к торжеству социальной справедливости: все хорошие не вместе, а все плохие не подохли. Мало того, несмотря на долгожданную смену губернатора в Севастополе, сотрудники управления жилищной политики правительства продолжают мордовать людей. В течение последнего года они настойчиво пытаются превратить жительницу Севастополя в бомжа.
Светлана Демченко приехала в Севастополь в 1972 году. В 1976 году вышла замуж и прописалась по ул. Супруна, 32. Это были старые финские дома на два хозяина, уже тогда подлежавшие сносу. Семья Светланы жила на чердаке площадью девять квадратных метров.
Вскоре с первым мужем Светлана развелась. В 1988 году она снова вышла замуж и со вторым мужем уехала на Дальний Восток. По жилищному кодексу УССР она могла оставить за собой право на жилье в Севастополе — забронировать свой девятиметровый чердак до возвращения. Эта норма регламентировалась ст. 73 жилищного кодекса УССР.
В 1989 году дом Светланы снесли. И ей пришло письмо из горисполкома, котором сообщалось, что женщине, взамен старого чердака, предоставляется отдельное жилье в новом доме.
И она приехала — беременная с двумя сыновьями. Здесь в ожидании квартиры родила дочь. Получила ордер на вселение в только построенную трешку на первом этаже в пятиэтажке ул. Николая Музыки.
Шалат — фамилия Светланы Демченко в замужестве
Светлана прописалась в ней, пожила немного, а затем снова оформила бронь на жилплощадь и уехала к мужу на Дальний Восток.
Там, в небольшом поселке в Хабаровском крае, ее ждала радостная новость —
Вскоре распался Союз, и второй брак Светланы тоже дал трещину. Женщина с детьми покинула квартиру мужа, но в Севастополь так и не вернулась — старший сын поступил в военное училище во Владивостоке, и Светлана боялась оставить его одного в другом, да еще и таком огромном, государстве. Муж Светланы ее и детей из квартиры не выписывал, в последующие годы вопроса о приватизации квартиры не поднимал.
В начале девяностых женщина приехала в Севастополь, чтобы решить вопрос с забронированным жильем. И тут ей пояснили, что закон о брони на территории Украины продолжает действовать, он не отменен. Светлана может и дальше бронировать квартиру за собой.
Все 25 лет женщина именно это и делала: периодически возвращалась в Севастополь, чтобы продлить бронь. Квартира числилась за ней, просто в ней не был никто прописан. Приватизировать ее она, как гражданка другого государства, не могла. Но и в праве пользования жильем ей украинское государство не отказывало.
Все эти годы Светлана исправно платила за коммунальные услуги, делала в своем жилье ремонт, приезжала с семьей на все лето на отдых. Несколько раз за эти годы женщина пыталась остаться в Севастополе. Но жизнь упорно заставляла ее ехать на Дальний Восток. «Я пыталась, приезжала в девяностые, открывала тут магазин. Но в Севастополе я не могла столько заработать, как на Дальнем Востоке. Здесь я была иностранной гражданкой. А мне ведь нужно было троих детей учить, поднимать. Они выбрали для учебы российские вузы», — говорит женщина.
Оформив пенсию, Светлана решилась переехать в Севастополь. Это случилось в 2013 году. Тут же прогремел украинский майдан, начались события Крымской весны. Женщина записалась в «Русский блок», активно участвовала в митингах, дежурила на баррикадах.
За всеми этими событиями проблемы с квартирой будто бы отошли на второй план. Пенсионерка даже радовалась. «Я сама россиянка, и теперь моя квартира — в России. Я все эти годы боялась, что у меня украинские власти ее отнимут», — вспоминает женщина.
Но оказалось, что никто в городе не знает, как теперь поступить со светланиной жилплощадью.
В 2014 году она отправилась на прием в департамент архитектуры и градостроительства, где ей объяснили, что понятие брони исчезло из российского законодательства после принятия нового жилищного кодекса в 2004 году. А на Украине оно сохранилось. И так как РФ признает все документы, выданные на территории Севастополя в украинские времена, право на квартиру за Светланой, вроде бы, осталось. Но прописаться туда пока нельзя — бронь не снята.
Слова чиновников подтвердил и частный юрист, к которому обратилась Светлана. «Он мне сказал, что закон обратной силы не имеет, — рассказывает женщина. — Бронь с квартиры снять нельзя, так как в России нет такой процедуры. Но можно дождаться ее автоматического аннулирования, когда закончится срок. Тогда и подать документы на прописку».
А срок брони у Светланы заканчивался в октябре 2015 года. Летом она поехала на Дальний Восток и выписалась из квартиры бывшего мужа. С листком убытия и ордером на жилплощадь пошла в управляющую компанию. Но там ей в прописке в Севастополе отказали с формулировкой: «Чем вы докажете, что это ваша квартира?»
.jpg)
Действительно, в России основанием для прописки является договор социального найма жилья — это понятие появилось в жилищном кодексе РФ в 2004 году. А его у Светланы не было, ведь все десять лет до перехода Севастополя в состав РФ квартира находилась на территории другого государства и оформить договор она никак не могла. Ей, как и всем остальным жителям Крыма и Севастополя, приходится делать это сейчас.
Оформляют договора в управлении жилищной политики на ул. Рабочей, 5а — подразделении департамента архитектуры и градостроительства Севастополя. Собрав необходимые документы, в августе 2015 года женщина направилась туда. Только через два месяца ежедневного бдения в очередях Светлане удалось попасть в нужный кабинет. Документы она сдала, но ответ получила весьма странный.
«У меня бронь закончилась 12 октября 2015 года. А 29 октября мне [начальник управления жилищной политики Владимир] Репин присылает ответ, очень сухой. Смысл его в одной фразе: в России брони нет», — говорит Светлана.
Сумасшедшие очереди, записи, блэкаут — пробраться в управление Светлана не может. Пытаясь понять, что значит эта странная формулировка, она обращается за помощью к юристам и депутатам. Пишет запросы даже в прокуратуру.
Через некоторое время ей позвонила клерк управления Лариса Кулик и пригласила на прием — с полным пакетом документов. «Вы на нас жаловались, — сказала чиновница. — Завтра я вас жду». Было это уже в марте 2016. Светлана документы принесла и сдала, но ответа в установленный срок снова не получила.
Сначала ей довольно вежливо отвечали по телефону. Говорили, что ее документы находятся в обработке — чиновники ждут ответы на запросы, отправленные по месту жительства троих детей Светланы. А позже заявили: «Кто вы такая? Вы сюда больше не звоните! Как мы можем дать вам ответы, если вы не находитесь у нас в реестре и никаких документов не сдавали».
В мае утомленная волокитой женщина идет на заседание круглого стола по вопросам жилищной политики, организованного общественниками. Там она напрямую задает вопрос чиновникам:
«Где мои документы?» На что ей отвечают: «А у вас есть расписка? Нет? А вы докажите, что документы сдавали. Это ваша обязанность — требовать расписку».
После круглого стола Светлану снова пригласили в управление, чтобы она сдала документы. Ровно через месяц — срок, отведенный законом для ответа — женщина пошла в учреждение, чтобы переговорить с Ларисой Кулик и узнать как идут дела. Ей с порога заявили: «Вам отказ!»
«Как отказ? Я могу этот отказ получить? Мне ответили: «Нет, не можете». Почему? А она мне: «Не надо было жаловаться!», — эмоционально рассказывает Светлана.
Позже Светлана получила письмо, датированное 9 июня, в котором было написано, что ее вопросом занимаются. Женщина успокоилась. А еще через пару дней пришла другая бумага, на которой стояла более ранняя дата — 1 июня. И в ней Светлана прочитала, что ей отказано в заключении договора. Причина отказа: подача заявления и документов лицом, не входящим в перечень лиц, установленный пунктом 2 административного регламента предоставления государственной услуги «Заключение договора социального найма государственного жилищного фонда города Севастополя».
Что же это за пункт 2? Открываем регламент и читаем:
2. Заявителями на получение государственной услуги являются физические лица, состоящие на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях.
Странная формулировка. Ведь в перечне документов для заключения договора социального найма об этом реестре нет ни слова. И на приеме Светлане не поясняли, что она должна
Чтобы уточнить правомерность отказа, «Примечания» позвонили в управление жилищной политики с вопросом: «Могу ли я заключить договор социального найма в Севастополе, если у меня есть ордер, полученный в советские времена? Должен ли я при этом состоять на учете в качестве нуждающихся в жилом помещении, согласно пункту 2 административного регламента?»
«Не надо [состоять в реестре], — ответила чиновница по телефону. — Самое главное — это иметь ордер. В Российской Федерации договор социального найма был с 2005 года, а до этого были ордера. У вас есть ордер, значит, вы проживали почти на основании договора социального найма, вам нужно перейти на него, переоформить. Взять ордер, прийти к нам и оформить. К вам этот пункт второй не относится».
Получается, Светлане отказали неправомерно, грубо нарушив ее права. Что это: ошибка нерадивых и неграмотных чиновников или злой умысел? Почему административный регламент написан таким образом, что буквально каждому в этом городе можно отказать в праве заключения договора?
В поисках защиты Светлана отправилась на прием к губернатору Сергею Меняйло. Вместе с ним в кабинете был и Владимир Репин.
«Потом Меняйло сняли, — сетует пенсионерка, — а его распоряжение так никто и не удосужился выполнить. Сомневаюсь, что они будут слушать и нового губернатора Овсянникова».
И вот в конце августа 2016 года из управления приходит очередной ответ: государство выполнило обязательства по предоставлению Светлане жилья в полном объеме. Чиновники якобы отправили запрос по старому месту жительства Светланы и выяснили, что там ею уже заключен договор социального найма.
.jpg)
«Я выписалась в июле 2015 года из квартиры в Хабаровском крае, которая принадлежала моему бывшему мужу. Через две недели он умер. Я права наследования не имела, так как мы в разводе. Квартиру унаследовала наша младшая дочь. Она же оформила договор социального найма на себя и приватизировала квартиру. Я к тому моменту была уже год как из нее выписана», — рассказывает женщина.
Откуда чиновники взяли информацию о том, что у Светланы есть договор на другую жилплощадь — неизвестно.
Она сама перезвонила в администрацию городского поселения, где ранее проживала, и выяснила, что запрос из Севастополя действительно поступал. В ответе, предоставленном чиновниками Хабаровского края, было написано, что договор социального найма и приватизация квартиры оформлены на дочь пенсионерки — Марию Шалат. Получается, севастопольские чиновники врут?
Пенсионерка растеряна и не знает, куда ей теперь обращаться. На днях она собирается отнести заявление в суд.
«Понимаете, у меня впечатление, что они сознательно затягивают мое дело, — говорит Светлана, — чтобы отобрать мою квартиру или вынудить меня дать им взятку. У меня все документы на квартиру есть, я периодически жила здесь, здесь жила моя дочь — кстати, в это время я бронь снимала и временно ее здесь прописывала. А теперь дочь на Дальнем Востоке унаследовала квартиру отца, а я фактически бомж».
Не имея местной прописки Светлана не может обратиться за медицинской помощью в местную поликлинику, оформить севастопольский медицинский полис. Она получает пенсию ниже прожиточного минимума — 6 тысяч рублей, потому что положенные ей региональные надбавки без прописки не начисляют. Голосовать на выборах Светлана тоже не может. Фактически, она ограничена в правах.
«Я уверена, что я такая в городе не одна, — говорит Светлана. — В первый раз мне выдали бронь под номером 8 тысяч с копейками. Значит, больше 8 тысяч квартир в Севастополе было забронировано. В горисполкоме работал целый отдел. Где сейчас эти люди? Сидят и молчат? Или жалуются, как я?»
К сожалению, ситуация Светланы — это не единственная правовая коллизия, возникшая в результате перехода Крыма и Севастополя в Россию. На юридические дыры, даже если они касаются многих, чиновники попросту не желают обращать внимания. Неужели так трудно мобилизоваться и решить столь мелкий в масштабах всей России и столь значительный в жизни Светланы вопрос с квартирой, полученной в стране, давно канувшей в Лету?
А зачем, если из всего можно извлечь выгоду? Закон — а вернее его отсутствие — чиновники трактуют
