«На этой работе я отдыхаю»
Строился дом, я работал в фирме, ставившей в нем оборудование, рассказывает Павел, помощник по хозяйству из Севастополя. Пока работал, мне предложили за ту же сумму остаться у них и смотреть за домом.
Почему предложили? В процессе работы я общался с заказчиками. Они увидели, что я хорошо работаю — это один фактор. Второй: я не говорю лишнего. Это тоже немаловажно, когда работаешь у обеспеченных людей.
В каждой семье есть свои тайны, поэтому им нужен был человек, который умеет молчать. Мои хозяева — богатые люди. Не миллиардеры, но миллионеры. Не рублевые, естественно. Я вижу их жизнь изнутри, в семье. И передо мной они предстают не такими, какими их видят бизнес-партнеры. Это как в организации, где вы подписываете бумагу о неразглашении. Только здесь ты ничего не подписываешь, люди просто знают, что ты никому ничего не расскажешь.
Где-то неделю я сомневался. Боялся нового. Не хотел быть прислугой, опасался, что унизят мое личное достоинство. Мне все говорили: «Ты такой человек, если что-то не понравится, ты выскажешь, не сможешь сдержаться».
Я подумал, ну и что? Как будет, так будет. Я действительно могу сказать все, что думаю. Для меня не главное, кто передо мной, какой пост человек занимает. Я пресмыкаться не буду, просто уйду.
Согласился. Мне платили тысячу долларов за пятидневную рабочую неделю. Я у них вроде завхоза.
У меня есть ключи от дома. Рабочий день с 10 до 17. Я прихожу, смотрю, чтобы все работало. Если что-то сломалось, вызываю ремонтные службы, чтобы починили. Или делаю сам, если, скажем, надо просто лампочку поменять.
Еще в мои обязанности входить следить за рабочими. Если хозяева задумали поменять освещение, они говорят мне, и я вызываю электриков. Хозяева объясняют им, что хотят увидеть, а я смотрю, чтобы бригада нормально работала и выполнила все, что хозяева попросили.
Или вот котел поменяли на днях. Сейчас отопительный сезон. Был в доме один котел, который очень много потреблял газа. Хозяин решил сменить его. Я нашел ребят, которые делают эту работу, присмотрел новый экономичный котел. Меняли не только его, но и трубы. Грандиозная работа - длилась целый месяц. Я следил, чтобы они все правильно делали, по дому не ходили, все закончили в срок и хозяевам не мешали.
Я могу сам ничего не делать, главное — найти исполнителей. Для хозяев основное пожелание — меньше всего этого касаться.
Мне нравится эта работа. Но однажды я решил уволиться. Раньше я работал у них каждый день, но все чаще я приходил в дом, где все работает.
Ходишь по дому бесцельно: день, два, месяц. Надоело. Я привык к физической работе. Подошел к хозяину и сказал: «Я ухожу, внутреннее состояние не позволяет мне брать у вас деньги за безделье». Тогда хозяин сделал мне предложение: работать два дня в неделю за 20 тысяч рублей.
Дело в том, что после перехода в Россию мне первое время так и платили эквивалент тысячи долларов. Потом доллар начал расти, и моя зарплата тоже росла. Но на 40 тысячах рублей рост остановился. Хозяин сказал, что мы живем в рублевой зоне, и он будет платить мне в рублях. А теперь я за два дня в неделю получаю ровно половину.
Я не работаю каждый день, но всегда на связи. Если что-то сломалось в мое отсутствие, меня вызывают. Это может быть вечер или выходной день — не важно. В любое время я должен быть доступен.
Я люблю работать физически, и теперь для этого у меня есть свое дело. Бывает, что за те два дня, что я провожу в доме, я мог бы заработать больше в моем бизнесе. А бывает и наоборот. В среднем меня все устраивает. 20 тысяч — это моя страховка, мой оклад.
На этой работе я отдыхаю и физически, и морально. Меня никто не унижает, нет такого отношения как к лакею. Я просто работник. И мне платят достойные деньги.
Хозяева относятся ко мне нормально, у нас приятельские отношения, но панибратства нет. За годы работы у меня так и не было повода им «все высказать». Сдерживаться тоже не приходилось. На мне ни разу не вымещали злобу, допустим, когда ругались между собой (иногда мне приходилось такое наблюдать).
Хозяева все знают о моей семье, о моих жизненных проблемах. Мы с ними можем сесть, поговорить, выпить чаю.
У них есть маленькие дети, с которыми у меня тоже отличные отношения. Мы с ними играем, когда есть свободное время, в прятки, например.
В доме еще есть домработница, которая убирает, стирает. Ее отношений с хозяевами я не знаю. Мы по работе конечно пересекаемся, но хозяев никогда не обсуждаем.
Мне полностью доверяют. Никто в доме от меня ничего не закрывает. Они знают, что пока я в доме, из него ничего не уйдет. И в дом никто лишний не проникнет. Я слежу за этим.
К примеру, мне звонят, что приедут какие-то мастера — телевизионщики или интернетчики. Их вызывают сами хозяева, потому что я просто физически не могу знать, работают ли у хозяев каналы на телевизоре или сеть в какой-то части дома.
Так вот тех, кого я знаю в лицо, я пропускаю. Если кто-то незнакомый звонит в домофон, я могу спросить документы. Они говорят цель визита. Если она соответствует указаниям, которые мне дали, я пропускаю. Это моя личная инициатива. Если меня потом спросят, кто и зачем приходил, я должен знать, что ответить.
В финансовых вопросах тоже полное доверие. Если нужно что-то купить, всегда дают деньги на покупку. Я поначалу собирал чеки, но никто их ни разу так и не спросил.
Я прихожу и говорю: нужны деньги на покупку товара. Мне дают круглую сумму, я покупаю все, что нужно, а сдачу оставляю на будущие расходы. Когда вся сумма заканчивается, я говорю хозяину, и он дает еще. Он мне доверяет, но и я знаю, что расходую средства только на рабочие цели.
Суммы более 100 тысяч рублей, к примеру, на покупку нового котла, хозяин контролирует сам. Обычно перечисляет фирме по безналу. Поэтому у меня по этому поводу голова не болит, к большим деньгам я не прикасаюсь.
Если я что-то не выполнил или не усмотрел, меня не штрафуют. Просто говорят, и я все исправляю. Хорошее человеческое отношение.
Когда меня спрашивают, я могу высказать свою точку зрения. Мне позволительно сделать это в шуточной форме, подколоть хозяев. Чаще высказываю свое мнение прямо. Ко мне прислушиваются, уважают.
Друзья мне завидуют. Говорят, как соберешься уходить, скажи нам, мы пойдем на твое место. Семья моя относится нормально. Это просто моя работа. Я рабочие вопросы домой не несу, с семьей не обсуждаю. Тем более, проблем особых не бывает, просто рабочие моменты, которые решаемы.
«Говорит, что я ребенку — никто»
Я всю жизнь прожила в Севастополе, а потом вышла замуж и переехала к мужу в Ростов-на-Дону, рассказывает Татьяна. Это было еще в украинские времена, у меня не было гражданства, регистрации. Больше года я нигде не работала, не могла устроиться.
На похоронах товарища моего мужа я познакомилась с семейной парой, его друзьями. Они искали себе няню и предложили мне попробовать. У них я проработала 12 лет.
Это была моя первая семья. Сначала был один ребенок. Я пришла, когда ему было 7 лет. Через пять с половиной лет у них родился второй ребенок. Эта семья стала для меня родной: и мама их Настя, и дети. У нас были очень хорошие отношения.
Отношения с семьей во многом зависят от того, какие дети.
В первой семье старший ребенок, с которым я тесно работала, был очень спокойный, размеренный, умный мальчик. Он часами сидел, рисовал или играл. Второй был непоседа. С ним было сложнее. С их мамой Настей у нас была небольшая разница в возрасте, поэтому мы быстро нашли общий язык.
С Настей и мальчиками мне пришлось расстаться. Они уехали на ПМЖ в Европу. Но у Насти в России бизнес, она приезжает каждые два месяца. Мы видимся. Два раза в год прилетают мальчики. С ними я тоже обязательно встречаюсь. Они стали мне родными.
Вторая семья, где я работала, была совсем другой. Это были очень молодые ребята. Мне было уже 50 лет, а маме детей - всего 24.
Сначала у нас тоже были хорошие отношения, но потом она начала периодически зарываться. Вспоминала, что она хозяйка, ходила с величественным видом и указывала мне, что и как делать.
У нее были дети-погодки. Одному было год и два месяца, другой — только родился, когда я пришла к ним в семью. Уговор был, что я буду сидеть попеременно то с одним, то с другим, чтобы как-то разгрузить маму. Но на деле на меня почти сразу стали спихивать обоих. Очень тяжело было.
Старший ребенок сильно ревновал, делал все, чтобы поранить маленького. Пытался при каждом удобном случае ударить его, причинить ему боль. Однажды мы со Светой сидели вместе в детской комнате на полу. Дети были с нами, играли. Старший держал в руках металлическую игрушку, смотрел на меня и улыбался, видел, что я слежу за ним. И вдруг — раз! Машинка летит малышу в голову. Мы не успели среагировать, поймать ее.
Когда малыш только родился, я сидела в комнате и держала его на руках. Старший показывает, чтобы я положила его на диван. Я положила, он взял подушку, накрыл ему лицо и навалился сверху, начал душить.
.jpg)
Тогда он был совсем маленький, позже уже следил, смотрим ли мы. Замахивается, чтобы ударить маленького, я поворачиваюсь, и он тут же гладит его по головке. Между ними постоянно была драка не на жизнь, а на смерть. Постоянное напряжение, я не могла даже в туалет отойти, боялась, как бы чего не случилось.
Светлана не разрешала мне замечания детям делать. Он хочет бить малыша по лицу, он бьет. Я пытаюсь остановить, а мама мне запрещает. Говорит, что я ребенку никто.
Дети были сильно избалованы. Обслуживать себя не умели: ни одеться, ни поесть самостоятельно, ни убрать игрушки за собой. Нужно было часами держать их на руках, успокаивать, если начинали плакать.
Их мама не работала. Она все время дома была, дурака валяла, по телефону болтала. Часто уезжала в салон к косметологу, на массаж. Но дети полностью были на мне. Позже она совсем села мне на шею - повесила на меня еще и готовку.
Однажды дети и мать заболели, свалились с температурой под 40. Я приготовила ей поесть, как сделал бы любой нормальный человек. Но вскоре это стало обязанностью. А я, дура, не сказала, чтобы мне доплачивали. Мы договаривались о зарплате в 25 тысяч рублей за присмотр за одним ребенком, а в итоге я смотрела за двумя, да еще и готовила.
Никто даже спасибо не говорил. Суп я варила два раза в неделю, и каждый день готовила детям ужин. Для взрослых ужин я не готовила, но они сами прекрасно после работы подъедали то, что осталось после детей.
Со Светой было сложно. Она все время пыталась поставить себя выше всех, относилась к нам пренебрежительно.
В доме еще была домработница, которая два раза в неделю приходила убирать дом. И вот однажды она мне рассказывает эмоционально: только все убрала, закинула грязное белье из корзинки в стирку, вдруг хозяйка говорит: «Пойдите, уберите там!» Она зашла в ванную, а там на полу валяется смятое грязное нижнее белье. Было противно. Одно дело перекладывать его из корзинки в стиральную машину. И совсем другое — подбирать с пола. Это унизительно. Корзинка стояла рядом, ей ничего не стоило трусы туда опустить.
Где-то через год после начала моей работы хозяйка в первый раз на меня накричала. Я не могла успокоить детей, и она повысила на меня голос. Очень жестко и грубо.
Меня это задело конечно, я сначала хотела даже уйти оттуда. Потом вроде нормально все было, наладилось. В тот день я сказала ей: «Не смей на меня голос повышать никогда. Я тебе в матери гожусь!» Меня это все очень оскорбило.
Потом была история с ожогом. Я была дома с младшим ребенком, а Светлана со старшим уехали. Я наливала в бутылочку горячую воду, чтобы сделать смесь, а он подошел ко мне — это было, когда он уже подрос — и ударил по руке. Вода брызнула из бутылочки и попала ему на ножку.
Он заплакал, я бросилась с ним в ванную и сунула ступню под холодную воду. Малыш кричал. Я знала, что нужно держать ногу под холодной водой минимум 10-15 минут, чтобы не было ожога. Но в это время вернулась Света.
Она отобрала у меня ребенка, накричала, устроила истерику. Не дала мне продержать ножку под струей воды достаточное время. Бросилась с ним в больницу. Там мальчику наложили повязку, которую мы потом меняли. Был небольшой волдырь, который потом быстро зажил.
Но для Светланы это была трагедия. Она после этого случая не разговаривала со мной, обижалась. Зарплату мне выплатили полностью и вовремя, но еще через месяц оштрафовали - на пять тысяч рублей. Видимо, кто-то их надоумил так сделать. Мне было очень неприятно.
Позже она еще раз на меня накричала, причем, очень истерично. Она вообще была довольно истеричной, на мужа орала, на детей. Я не могла после этого ни общаться с ней, ни разговаривать. Подошла к ее мужу и сказала: «Ищите другую няню».
Сейчас я работаю в третьей семье, у медиков. Он невропатолог, работает в областной больнице. Она массажистка и косметолог. Эти люди — трудяги. Они работают по двенадцать часов в сутки. У нас очень хорошие отношения.
Финансово в этой семье, как и в первой, меня не обижают. Я работаю у них с 17 до 21 каждый день. Оплата 250 рублей в час.
Родители много работают, поэтому все, что происходит с их детьми, рассказываю им я: что делали, где были, чем занимались, какие у нас успехи. Помня о Светлане, я, когда устраивалась на работу, сразу спросила, могу ли я делать детям замечания.
Могу ли объяснять, что надо поступать по-другому, если дети делают что-то неправильно. Мне ответили: «Да, конечно».
В этой семье тоже двое детей. Девочки-погодки, на год младше мальчиков из предыдущей семьи. Они совсем другие, спокойные и воспитанные. Когда я стала с ними работать, младшей было всего два года. Она еще говорить не умела, но уже все делала самостоятельно: одевалась, раздевалась, ела. Они обе как маленькие женщины.
«Быть прислугой — это унизительно»
Первый раз я почувствовала себя прислугой, когда бросила от безденежья преподавание и пошла работать в наливайку на кухню, рассказывает Диана, садовник и ландшафтный дизайнер из Ялты. Немыслимым образом устроилась, потому что в этот период вообще не было никакой работы у нас на ЮБК, никаких связей. А кроме науки я так ничему и не научилась.
Если бы у меня не было моего образования, опыта, я бы, может по-другому к этому относилась. Работать приходилось сразу на двух точках: одна была в проходном месте, другая — на отшибе, но людей там всегда было больше. И в том месте, где было больше людей, платили почему-то в четыре раза меньше. Я недолго там продержалась.
Потом я нашла ландшафтную фирму, устроилась туда работать. Все-таки это близко к моей основной специальности (Диана по образованию агроном. — Прим. ред.) Насколько тяжело копать, люди, которые не надрывались на работе, не поймут никогда.
Женщины, которых всю жизнь содержал муж, не могут представить, что такое целый день на жаре провести с лопатой, таскать мешки. И при этом всем ты женщина.
Как-то зимой не было работы, и я встретила свою знакомую, которая рассказала мне, что обеспеченная семья ищет работника в дом. Это было, в общем-то, неплохо. Мне давали инструмент, показывали объем работ и уходили по своим делам. Я подметала, мыла полы, окна.
Самое тяжелое для меня — мыть унитазы. Это неприятно, даже в перчатках. Душевая кабина в том доме была китайская, плохого качества, плохо отмывалась. Но требования были простые: чтобы все было чисто.
Претензий ко мне особых не было. Только раз я махнула веником у порога со стороны улицы. Потом вымыла его, а хозяин увидел и стал кричать: «Вы что, на улице полно заразы! А вдруг в дом занесете что-нибудь? У нас же внуки!» Но не уволили и не оштрафовали.
Долго я в том доме работать не смогла. И не потому, что было какое-то неуважение, нет. Я просто не могу себя долго заставлять. Люди разные и созданы для разных целей.
Мое внутреннее предназначение — совершенно другое: я должна была заниматься наукой, но наука больше не хотела меня кормить.
Быть прислугой — это унизительно. Что ты чувствуешь? Будто тебя макнули в чан с дерьмом, причем, по твоей же воле.
Прислуга - это когда ты пришел и ты заранее согласен на все условия, что тебе поставят. И ты не споришь. Нравится, не нравится — делаешь. Ты можешь быть с чем-то в корне не согласен, но ты обязан это сделать.
У меня уже много лет своя фирма по ландшафтному дизайну. Первое время, когда я была совсем неопытная, я попадала в весьма обидные ситуации, когда из ландшафтного дизайнера я постепенно превращалась в садовника, а потом и в дворника.
Заказов было еще мало, меня никто не знал. Поэтому деньги были очень нужны. Приходишь как ландшафтник, обмеряешь, планируешь, предлагаешь посадки. Клиент на все соглашается, но говорит, что сейчас некогда — ремонт внутри дома. «Но вы же с нами работаете, давайте пока за газоном поухаживаем». Соглашаешься, потому что надеешься на заказ в будущем, который может так никогда и не случиться.
Такие клиенты, признаюсь, у меня и сейчас есть. Они платят и за зимний уход за цветами, посадками. Это моя страховка на летнюю жару и зимний холод, когда бывают перебои с основной работы и нужна хоть какая-то копейка. Поэтому терплю, чтобы с ними не поругаться.
Хозяева ведут себя по-разному. Эти, к примеру, уважительно. Хотя их дочь просто повернута на деньгах, носит вещи минимум за 100 евро. Даже взгляд ее говорит о многом. Дает указания только в пренебрежительном тоне.
Я своеобразно над ней тоже издеваюсь: подробно рассказываю обо всем, что сейчас собираюсь делать. Она думает, что я ее информирую, оказываю услугу. А на самом деле я над ней подсмеиваюсь.
Хозяева не жадные, но экономные. В чем это выражается? Разброс цен на кошение газонов очень большой. Минимальная цена при Украине была 100 гривен. Они это знали и больше платить не собирались. И сейчас они считают эту услугу по 300 рублей. Но я беру 400, за меньшие деньги просто нет смысла работать.
Другой мой хозяин был бандитом. Огромный, лысый, страшный, очень грубый. У него была жена модельной внешности, которой он подарил бизнес. Она занималась собой, очень ухаживала за своей внешностью.
Мне было неприятно с ними работать. С ним нельзя было ничего обсудить, а жена на весь день уходила по своим делам и забывала вернуться вовремя. Рассчитывалась она со мной вечером.
Я заканчивала работу к шести, потому что так мы договаривались с хозяйкой. Но она появлялась только через два-три часа. Удивленно говорила: «А что, уже девять? Ну, вот вам деньги, идите отсюда». Мне приходилось ждать несколько часов ради сотни гривен, а ей было совершенно наплевать.
Еще были ситуации, когда нужно было задержаться, сделать авральный объем работы. А она не хотела доплачивать за это, говоря: «Ну вы же на зарплате». Платят за уход по саду, но просят, к примеру, полностью поменять газон, высадить новый. Это уже не уход, это совершенно другой ценник.
Если честно, у меня почти нет претензий к хозяевам по сравнению с тем, какие претензии у меня к самой ситуации.
Сейчас я уже крайне редко соглашаюсь на такие работы. Раньше я себя заставляла работать и садовником, и дворником из-за нехватки финансов, а теперь предпочитаю уходить, как только понимаю, что меня склоняют стать прислугой. Иногда делаю некорректно: обещаю перезвонить, но не перезваниваю, просто исчезаю.
Правда, есть сумма денег, за которую я согласна работать, и при этом я точно знаю, что не буду чувствовать себя униженной. У меня клиентка появляется время от времени — богатая дама с колоссальными связями. Она всегда платит эксклюзивно много.
Допустим, годовщина ее матушки, которой уже нет в живых. Она нанимает такси, меня везут на кладбище. Дает мне 4 тысячи рублей и просит просто убрать на могилке. Эта сумма, за которую я не парюсь и забываю о своем образовании. 4 тысячи за полдня — это хорошо.
Или другое задание: убрать подъезд в новостройке, где у них большая квартира с видом на море. Странная просьба, ведь в доме, где живут весьма небедные люди, должны быть какие-то дворники. Однако просят именно меня. Почему бы не помыть лестницу, если платят вдвое дороже, чем я попросила? Она спрашивает у меня, сколько я возьму. Я всегда говорю: «Две тысячи». Она мне: «Ну что вы! Возьмите четыре». А я ей: «Вы всегда лучше знаете, как надо». И мы прекрасно расходимся довольные друг другом.
Такие бриллианты, как эта заказчица, попадаются крайне редко. Иногда ты озвучиваешь справедливую цену, не такую как в Москве, а среднюю для нашего региона, но люди говорят «Тогда не надо». И иногда приходится соглашаться, чтобы иметь хотя бы какую-то работу.
Много кстати есть демпингующих «спецов», которые либо недавно, либо временно этим занимаются. Они снижают цены, причем, в разы.
В последние годы заказов по ландшафтному дизайну стало меньше. Раньше был хоть какой-то средний класс, который что-то строил и благоустраивал. А теперь все прижались. Кто-то сам пытается лепить что-то. Потом у них пропадают хвойники, гибнут дорогие растения. Жалко, но людям так проще.
Я думала о том, чтобы поменять профессию. Даже закрывала предприятие на время. Обратилась в службу занятости, а там сказали: «Вы уже 10 лет не работали по специальности, значит, вы потеряли квалификацию. Диплом не имеет никакого значения. Соглашайтесь на уборку улиц». При Украине еще пытались переучивать людей, сейчас этого нет.
Я думаю, прислугой должны работать те, кто готов психологически к этому, кому это нравится. Среди прислуги, с которой я встречалась в домах, где работала, такие были. А мне скучно, я это десять раз уже умею. Я все это прошла.
Когда я работала в ландшафтной фирме, однажды пришлось мести улицу. Я делала это так, что меня прям штырило от этого. Я играла, получала удовольствие. И меня увидела женщина, работающая в сфере ЖКХ. Она мне сказала: «Пойдемте к нам работать, улицы мести будете». Нет, спасибо, не хочу.
Все хозяева думают, что прислуга — ленивая скотина. А я так же думаю про своих рабочих, которых нанимаю, когда веду посадку. Чаще встречаются люди наглые и ленивые. Стырить рассаду — милое дело. Спрашиваю: «Куда ж ты столько берешь?» А он мне: «А мне надо!» Поражаюсь, они меня даже не стесняются.
Или хозяева уезжают, а они: «Давайте подольше посидим, покурим». На такую работу идут люди - по сути своей бездельники. Эта работа для них временная, впереди светлое будущее, а сейчас трудности. Надо копать, но копать мы будем кое-как, как можно меньше, чтобы лишний раз не напрягаться. Редко попадаются молодые ребята, готовые работать.
Сначала все заводят разговоры о деньгах. Заявляют с порога: «Я стою столько-то». Подожди, я еще не видела, как ты копаешь, а потом посмотрим, сколько тебе платить. Трудно найти хороших рабочих у нас в Ялте.
Флегматичность, дистанция, смирение
Из рассказов собеседников «Примечаний» можно сделать, как минимум, шесть важных выводов.
Первый: жизнь слуг на руинах СССР мало отличается от жизни прислуги в царской империи, многократно описанной русскими классиками. Даже степень их вольности иногда выглядит примерно такой же, как в грибоедовском «Горе от ума», где служанка Лизонька, несмотря на окружающее крепостничество, могла высказывать вслух иронические замечания по поводу хозяев. Это лишний раз доказывает, что в социальном плане мы отброшены на 200, а то и на 300 лет назад.
Второй вывод сформулировал наш первый собеседник Павел: «Чтобы работать в чужой семье, нужно, чтобы ваш внутренний мир был спокоен. Если вы импульсивный человек, вам на такой работе делать нечего».
Иначе говоря, слуга должен иметь устойчивую психику. Любопытно, что известный психолог Михаил Лабковский считает это же качество главным условием для долгосрочного сохранения вашей собственной семьи.
Третий вывод банален: многое зависит от характера хозяев. «Когда человек понимает, что такое работа и насколько она бывает тяжелой, он и к тебе относится по-человечески», — говорит наша собеседница Татьяна, отзываясь о своих последних работодателях-врачах. Добавить к этому нечего.
Вывод четвертый банален тоже, но есть смысл напомнить: не только хозяин должен выдерживать дистанцию со слугой, но и слуга — с хозяином. «Я сама виновата, — говорит няня Татьяна. — Сначала ведь у нас были хорошие отношения. Когда укладывала детей, мы с ней общались, кофе вместе пили. Моей ошибкой было, что я ее близко подпустила к себе. Мне ее жалко было. У нее рано умерли родители: сначала мама, а через год — папа.
Я ее жалела как дочь. В итоге на меня спихнули двух детей и готовку, продолжая платить как за одного ребенка».
Вывод пятый вытекает из четвертого: неформальный стиль общения с хозяевами не должен расслаблять слугу. Иначе могут возникнуть ситуации, описанные Дианой: «Меня приглашали, к примеру, что-то досадить, перепланировать. А потом, когда работа была сделана, невзначай говорили: «Вы же специалист, подстригите газон». Но на нем же собаки накакали. Так уберите. И дорожки от листиков подметите».
И, наконец, главное. Пример Дианы показывает, что, наверное, больше всего самочувствие прислуги зависит от того, кем человек был ранее. Потомственных слуг у нас пока нет, но сравнительно благополучные Павел и Татьяна - изначально простые люди. Как ни печально это сознавать образованным советским людям, их компетенции оказались невостребованными или сильно недооцененными в технологически и социально деградирующей стране.
Им надо что-то делать с самооценкой. Хозяева, конечно, разные, но, похоже, в целом высшее образование тут скорее вредит.
И это действительно «горе от ума» — особенно в Крыму и Севастополе, где большинство наемных работников вкалывает за 15-17 тысяч рублей и многим задерживают зарплату.
