Незадолго до распада Советского Союза Крымская область Украины была преобразована в Крымскую АССР — по итогам первого в истории СССР референдума. Подразумевалось, что вслед за первым плебисцитом последует и второй, который окончательно закрепит статус Крыма в качестве 16-й союзной республики. Но большая страна распалась, и завершить процесс так и не удалось. Полуостров остался в составе Украины.
5 мая 1992 года Верховный совет Крыма принял акт о провозглашении государственной самостоятельности. Началась первая «русская весна». Принято считать, что она была бескровной — действительно, до «антитеррористической операции» дело тогда не дошло, и Киев ограничился тем, что ввел на полуостров разнообразные войсковые и милицейские соединения особого назначения вкупе с немалым количеством бронетехники. Поначалу, правда, она оставалась в армейских ангарах — до того, как крымчане выбрали своего первого президента. И без крови, увы, не обошлось.
Возмутителем спокойствия в Крыму выступил председатель Верховного совета республики Николай Багров, утверждает издание. Именно он инициировал первую «русскую весну», явно надеясь стать первым президентом и, если не увести Крым в Россию, то, во всяком случае, окончательно «отцепить» его от Украины.
Киев, естественно, категорически выступил против, на полуострове его поддержали крымские татары. В октябре 1992 года руководство ныне запрещенного в России меджлиса крымских татар собрало несколько тысяч своих сторонников у здания Верховного совета — точно так же меджлис поступит и в феврале 2014-го. Крымско-татарские радикалы прорвали милицейский кордон и ворвались в здание парламента, устроив внутри настоящий погром.
По официальным данным, тогда обошлось без жертв. А неофициально из неприметной милицейской больницы на бульваре Франко в Симферополе в морг отправили тела 10 милиционеров с колото-резаными ранами.
Их собирались похоронить в братской могиле, но руководство республики сочло это неприемлемым, дабы не усугублять ситуацию. В том побоище едва не лишился жизни и будущий начальник крымского милицейского главка Борис Бабюк.
В результате стало ясно, что милиция не в состоянии сдерживать напора крымско-татарских боевиков. И тогда, дабы избежать нового кровопролития, в Республиканском движении Крыма (РДК) приняли решение создать собственные отряды охраны правопорядка — прообраз крымской «самозащиты» 2014 года и в чем-то даже ополчения Донбасса.
В структуру ассоциации «Импэкс-55-Крым», которую, как и финансовую часть РДК, возглавлял предприниматель Валерий Аверкин, входило несколько спортивных клубов — боксеры, борцы, мастера восточных единоборств.
«Чтобы сохранить порядок в городе, предотвратить грабежи и насилие, мешковцы организовали группы по охране общественного порядка, — вспоминал крымский историк Дмитрий Синица. — Их следовало создавать на производстве и по месту жительства, а координацию действий призван был осуществлять совет РДК, работающий в тесном контакте со здравомыслящей частью органов внутренних дел».
Из этих добровольцев и было создано первое крымское «ополчение», которому поручили поддерживать правопорядок во время акций РДК, в частности во время наделавшей много шума голодовки депутатов Верховного совета в палаточном лагере у здания крымского парламента.
Голодали «в поддержку Конституции». Несколько раз на палаточный лагерь нападали завозные украинские националисты и крымско-татарские боевики. В ходе одного из таких нападений был сильно избит резиновыми дубинками помощник главы Русского общества Крыма Анатолия Лося – от последствий этих побоев он позже скончался.
Помимо Багрова на пост президента Крыма претендовали еще двое серьезных политиков — представитель РДК Юрий Мешков, которого финансировал «Импэкс» (а точнее, миллионер Аверкин — из собственного кармана) и лидер Национального движения крымских татар — НДКТ (не путать с ОКНД одиозного Мустафы Джемилева) Юрий Османов.
Шансы последнего были исключительно высоки: мало того что среди крымских татар он пользовался непререкаемым авторитетом (куда там запрещенному в РФ меджлису и его лидеру Джемилеву), так и среди славянского населения было немало его сторонников. Кстати, именно Османов на начальном этапе единолично возглавлял процесс репатриации крымских татар на историческую родину. И делал он это крайне осторожно, не допуская всплесков русофобии, которую всячески пытались оседлать деятели будущего меджлиса во главе с Мустафой Джемилевым.
13 октября 1993 года Верховный совет Крыма учредил должность президента республики, а 6 ноября Османов был жестоко избит неизвестными и вскоре скончался. И сторонники Османова из НДКТ, и представители РДК сошлись во мнении: это политическое убийство.
Вслед за Османовым был убит и ближайший сподвижник Багрова Эскендер Меметов — его автомобиль расстреляли бандиты из подконтрольной Джемилеву крымско-татарской ОПГ «Имдат». В момент расстрела в машине Меметова находились двое его детей — их политик укрыл своим телом.
До сих пор политические убийства Османова и Меметова считаются нераскрытыми, хотя эксперты (в том числе и бывший начальник крымского главка МВД Николай Гамиев и его преемник Борис Бабюк) сходились во мнении, что совершены они были по приказу из Киева — дабы расшатать накануне президентских выборов политическую обстановку на полуострове.
Таким образом, у крымских татар не осталось признанных лидеров — помимо ненавистника России Джемилева, к которому, считает издание, большинство переселенцев никакого доверия не испытывали.
Каперанг Сергей Лазебников, возглавлявший пресс-центр Черноморского флота, был одним из посредников между «кошельком» РДК Аверкиным, руководством Черноморского флота и российскими властями, утверждает Versia.ru. Аверкин, пишет издание, представлял Лазебникова своим московским партнёрам не иначе, как будущим министром обороны Крыма.
Декабрьским утром 93-го каперанг вышел во двор с собакой — и его застрелили.
Одним из узнаваемых лиц противостояния Киеву был Виктор Межак, вице-спикер парламента Крыма и один из ближайших сподвижников президента Мешкова. Когда весной 1996 года Украина окончательно «свернула» хилую крымскую государственность, Межак оказался чуть ли не единственным местным политиком, призвавшим народ к сопротивлению Киеву.
И Межака в одночасье не стало — скоропостижно скончался. Издание утверждает, что политика отравили украинские спецслужбы — как годом раньше отравили и Мешкова (президент тогда чудом выжил, но, уехав в Москву на лечение, тут же лишился поста).
«Дмитрий Степанюк, тогдашний киевский наместник в Крыму, лично явился на кладбище, словно хотел удостовериться, что опасного «сепаратиста» Межака, наконец, зароют», — вспоминал пресс-секретарь Мешкова Игорь Азаров.
Одними убийствами знаковых персонажей первой «русской весны» Киев не ограничился — началась кампания по дискредитации пророссийских политиков. Всплыли печально знаменитые «ресторанные счета «Импэкса»: якобы, пока Мешков и его сподвижники проводили голодовку у здания парламента, кто-то от их имени «наел» в ресторане «Баграм» (там у РДК была «ставка») на несколько тысяч долларов. В ресторане была особая система расчета: за обеды не платили деньгами, а только ставили подпись на счете — все же свои. Украинская пресса немедленно раструбила: мешковцы на самом деле не голодали, а обжирались в «Баграме» черной икрой и прочими разносолами.
Уже после того как Мешкова избрали президентом Крыма, Киев попытался его очернить, выставив алкоголиком (Мешков — это было известно всем, кто знал его более-менее близко — не употреблял спиртного вообще, лишь однажды сделав исключение: махнул рюмку коньяка за компанию со знаменитым крымским партизаном Георгием Северским, соавтором «Адъютанта его превосходительства»).
Одновременно у «Импэкса» и подконтрольной Аверкину Ассоциации крымско-российской торговли киевские следователи арестовали все банковские счета — так долларовый миллионер в одночасье превратился в банкрота.
В ходу у Киева были и компромат, и подкупы, и откровенное запугивание. Назначенного Мешковым главу крымской контрразведки генерала Владимира Лепихова «убедили» уйти по-хорошему, прибегнув к откровенному шантажу.
Против министра внутренних дел Крыма Валерия Кузнецова организовали травлю в прессе, обвинив его в содействии бандитам. По аналогичной схеме недавно устраняли главу ЛНР Валерия Болотова — буквально один в один.
«Напрашиваются параллели сегодняшних республик Донбасса и Крыма начала 90-х годов, — цитирует издание одного из шести кандидатов в президенты Республики Крым в 1994 году Владимира Веркошанского.
— Очень большое сходство. Первые опыты государственности, как правило, подобны первым блинам — они комом выходят. Руководители неопытные, делают кучу ошибок, которые сказываются на отношении к ним как народа, так и коллег из Москвы и Киева. 20 лет назад "мерились полномочиями" Цеков с Мешковым в Крыму, а еще вчера тем же самым занимались в Донецке Захарченко с Пургиным».
После того как на президентских выборах в феврале 1994 года победил Мешков, а не Багров, с которым Киев к тому моменту уже успел договориться, на дорогах Крыма появилась украинская бронетехника. На выездах из населенных пунктов оборудовали блокпосты — чем не Донецк и Луганск 2014-го? Киевские силовики получили возможность на своё усмотрение расстреливать любой подозрительный автомобиль.
Летом 1994 года на съезде в Алушту с Перевала автоматными очередями уничтожили «Мерседес» принадлежащей Аверкину «Мещанской газеты» — находившиеся в машине журналисты выжили чудом.
Одновременно Киев усилил давление на сотрудников «Импэкса». «Взрослые мужики ломались, когда их жён привозили во время допросов и держали в коридорах по нескольку часов», — вспоминал Аверкин.
Ну а что же Москва? Неужели российское руководство взирало на Крым, не ощущая никакой сопричастности, не говоря уже об ответственности? Отчего же: Россия откомандировала в помощь Мешкову целое правительство во главе с известным экономистом Евгением Сабуровым. На том, правда, все и закончилось. Проект договора о торгово-экономическом сотрудничестве между Россией и Крымом за подписью вице-премьера российского правительства Сергея Шахрая (кстати, симферопольца) Борис Ельцин «положил под сукно».
На любые просьбы о помощи Крыму — деньгами ли, специалистами ли или чем-то иным — Ельцин реагировал как на зубную боль. Шутка ли — крымские «сепаратисты» пытаются его поссорить с другом и партнером Леонидом Кучмой, с которым столько всего было выпито на даче в Мухалатке под Форосом.
После того как Киев вчистую разорил Аверкина, спонсоров у «русской весны» не осталось. Российское правительство обещало Мешкову кредиты, но обещания так в итоге и не материализовались — Москва так и не помогла Крыму в итоге ни единой копейкой.
«Очень не хотелось бы, чтобы народные республики Донбасса закончили так же, как Крым в середине 90-х, — цитирует издание слова первого и единственного президента Крыма Юрия Мешкова. — Разумеется, ключевое условие — отношение Москвы. Сочтут в Москве нужным, ДНР с ЛНР выживут. Самоустранятся, как Ельцин в свое время, — не будет никаких народных республик. Сложно сегодня сказать, чем все закончится — то ли демонтажем их государственности, то ли сохранением сегодняшнего статус-кво, то ли чем-то другим».
Между тем в окружении Ельцина судорожно искали предлог для того, чтобы окончательно списать Крым в расход — но под благовидным предлогом.
В феврале 1995 года двое офицеров СБУ, проникнув в президентский кабинет Мешкова в здании Верховного совета Крыма, обработали ядом телефонные трубки (полгода спустя таким же способом будет убит московский банкир и издатель «Века» Иван Кивелиди, который нередко ссужал деньгами Аверкина).
Мешков чуть не умер, его отправили в Москву на лечение, но вернуться назад он не смог — в марте 1995-го пост президента республики был упразднен (не без усилий тогдашнего председателя Верховного совета Сергея Цекова — нынче он сенатор от Крыма). По сути, Цеков сыграл на руку Киеву, затеяв летом 1994-го соревнование с Мешковым «кто круче и влиятельнее».
Ничего не меняется, и сегодня украинские власти точно так же используют не лучшие качества глав народных республик Донбасса для их дискредитации в глазах населения ДНР и ЛНР. Не так давно аналогичный непраздный вопрос — кто круче? — выясняли в Донецке глава республики Александр Захарченко и председатель парламента — народного совета республики — Андрей Пургин. Как под копирку, один в один.
К осени 1995 года суверенитет Республики Крым фактически был ликвидирован.
В июле по отмашке из Киева лишился поста Сергей Цеков — его заменили марионеткой Евгением Супрунюком, которого позже обвинят в соучастии в убийстве и вынудят бежать в Россию. К тому времени большинство узнаваемых лиц первой «русской весны» либо оказались на симферопольском кладбище Абдал, либо в Москве. Вынужденно эмигрировали популярные тележурналисты Александр Беланов и Сергей Надеждин (против них были сфальсифицированы уголовные дела), уехал обратно в Москву глава мешковского правительства Евгений Сабуров вместе со своей командой. В российскую столицу вынужден был бежать и глава МВД Крыма генерал Кузнецов.
Москве оставалось лишь поставить точку в «русской весне» — для Киева и лично для президента Леонида Кучмы это условие было принципиально важным. Мол, это не мы ликвидировали крымскую государственность, это все Ельцин.
Мы, мол, и новую Конституцию Крыма утвердили (о государственном суверенитете республики в ней, правда, уже не осталось ни слова), и даже парламент пророссийский не разогнали (тоже чистая правда — большую часть депутатов от «Блока «Россия» банально перекупили и растащили по другим депутатским фракциям).
И жирная точка была поставлена 23 октября 1996 года: депутаты Государственной думы приняли законопроект «О прекращении раздела Черноморского флота», тем самым окончательно признав свой отказ от претензий на полуостров. Впрочем, как показала история, окончательным этот отказ все же не стал.
